Прежде чем он успел ей помешать, она взяла его обожженную руку, которая распухла, стала похожа на воздушный шарик и приобрела нездоровый зеленовато-красный цвет. Вики наклонилась и понюхала грязные тряпки, которыми та была обмотана, и почувствовала, как к горлу подступает тошнота: от повязки исходил тухлый запах разложения.
Она в панике коснулась ладонью его щеки.
– Гарет, да ты весь горишь, как доменная печь!
– Это все страсть, моя девочка. Нежное касание твоей лилейно-белой…
– Дай-ка я посмотрю твою руку, – требовательно сказала она.
– Лучше не надо. – Он улыбнулся ей, но в его голосе звучала сталь. – Не буди лихо, пока лихо тихо, так? Мы все равно ничего не сможем с этим поделать, пока не вернемся в цивилизованные места.
– Гарет!..
– А там, моя дорогая, я куплю тебе самую большую бутыль шампанского и пошлю за священником.
– Гарет, я серьезно!..
– И я серьезно. – Кончиками пальцев здоровой руки Гарет коснулся ее щеки. – Это я тебе предложение делаю, – сказал он, и она ощутила жуткий лихорадочный жар в его пылающих пальцах.
– Ох, Гарет!..
– Это, видимо, следует принять как слова благодарности и отказ.
Она молча кивнула, не в силах произнести ни слова.
– Это Джейк? – спросил он, и она снова кивнула.
– Ну хорошо, только ты могла бы сделать выбор и получше. Меня, например, выбрать. – И он широко улыбнулся, но в глазах стояла боль вместе с лихорадочным блеском, глубокая и острая. – Но, с другой стороны, могло быть и хуже. – Он резко повернулся к Саре и взял ее за руку. – Пошли, моя дорогая. – И, уже уходя, бросил через плечо: – Мы вернемся, когда покажутся бомбардировщики. Приготовься удирать отсюда.
– Куда? – спросила Вики.
– Не знаю. – И он снова широко улыбнулся. – Но попытаемся отыскать какое-нибудь приятное местечко.
Джейк первым услышал их приближение, когда они были еще далеко, и исходивший от них звук больше напоминал жужжание пчел в улье в жаркий летний день, да и тот сразу пропал, перехваченный и приглушенный горными отрогами.
– Ну вот они и прилетели, – сказал он, и почти сразу, словно в подтверждение его слов, возле сложенной из глыб стены разорвался снаряд, выпущенный из итальянской пушки, установленной в миле от них вниз по ущелью. Желтый дым от пристрелочного снаряда столбом поднялся высоко в воздух.
– Пошли отсюда! – крикнул Гарет и сунул в рот серебряный офицерский свисток, выдав серию коротких резких сигналов.
Но когда они торопливо шли вдоль стены, желая убедиться, что все харари поняли сигнал и уже бегут по направлению к кедровым зарослям, рев приближающихся бомбардировщиков стал гораздо явственнее.