Селим заметил мою растерянность.
— Полагаю, вам следует поговорить наедине. Я оставлю вас на некоторое время.
И брат, подмигнув мне напоследок, покинул кабинет.
Я старательно смотрела в окно, избегая Эдвина. Отчего-то его присутствие смущало меня.
— Я понимаю, что мое предложение стало для вас неожиданностью, Амина. Но вы вольны отвергнуть его.
— Увы, — я усмехнулась. — Такой шанс породниться с королевским домом Севера мой брат не упустит.
— И вас это печалит? — его голос прозвучал грустно и устало.
— С чего вы взяли? — удивилась я. — Вовсе нет. Но отчего вы решились на такой шаг?
— Когда я увидел вас в саду с этим уродом…
— Упырем, — улыбаясь, поправила его я.
— Что? Ах да, упырем. Так вот, у меня было единственное желание — порвать его на мелкие кусочки. А уж когда вы сказали, что будете вынуждены выйти за него, то я понял, что не могу бездействовать.
— И вы решили жениться на мне из жалости?
— Амина, — Эдвин оказал совсем рядом, — я ведь уже говорил вам о своих чувствах, помните? Разве есть у вас основания полагать, что они могли измениться? Я не готов потерять вас. Но я не стал бы просить вашей руки, не будь я уверен, что вы тоже испытываете ко мне схожие чувства.
— Вы правы, — прошептала я еле слышно.
Руки Эдвина обвились вокруг моей талии, крепко прижимая меня к нему. Я подняла лицо, а он наклонил голову — и наши губы встретились. Наконец-то мы могли целоваться, ничего не смущаясь и не опасаясь. Впервые в жизни я осознала, как сладки поцелуи любимого мужчины. И дело было даже не в умении или опыте Эдвина — хотя ему их было не занимать — а в тех чувствах, что соединяли нас.
Поцелуи становились все глубже, все жарче. Внезапно я осознала, что сижу на столе Селима — какое счастье, что сегодня на нем не было никаких бумаг государственной важности, ведь мы могли просто смести их на пол и не заметить. Ноги мои охватывали талию Эдвина, так плотно прижимая его тело к моему, что я могла ощутить его возбуждение. И то, что мой любимый желает меня, вызывало в моей душе какое-то первобытное ликование. Губы Эдвина уже не терзали мой рот. Жаркими поцелуями он спустился по шее к ключицам, надолго приникнув губами к впадинке между ними. Потом дорожка поцелуев спустилась ниже, благо платье на мне было с довольно низким вырезом. Губы Эдвина прижались к моей груди, опаляя кожу. Мои пальцы ласково перебирали его волосы, а его руки гладили мои бедра. Но вот одна из них поднялась, скользнула по животу к груди, слегка сжала, погладила через ткань. С моих губ сорвался стон. Ладонь его скользнула под платье, пальцы ласкали обнаженную кожу.