– Это… так…
– Это взрослый мир, мир экстрасенсов. Добро пожаловать… – сказала я и поцеловала девочку в лоб.
– Я прошу, полечите меня, – твердо и очень тихо сказала Лариса. – А еще станьте моей учительницей.
– Хорошо, детка. Я согласна.
– И деткой меня не называйте больше, пожалуйста, – попросила слепая малышка, упрямо вздернув подбородок.
– Ладно. Ты… дашь мне зеркало?
– Зачем?
Я подумала и решила ответить честно:
– Убить кота.
– А фонарик… у вас на шее… не может его убить? Я вижу, что у вас на шее висит яркий фонарик… и из-за этого даже ваш силуэт немного вижу, – застенчиво сказала Лариса.
– Поможет. – Надо же, видит белемнит.
– А еще я вижу… дядю. Мужчину. Он как будто в свете этого фонарика, – добавила Ларочка.
– Дядю?
– У него темные… брови. Он весь закутан в какое-то белое полотно.
– И что он делает?
Лариса помолчала, подбирая слова.
– Улыбается и машет.
Ну конечно. Что еще может делать дух древнего мага?…
Ларочка помолчала, ощупывая чуткими пальцами дорогую ей вещицу. Потом решительно протянула зеркало мне.
Я поработала на совесть, уложила пропотевшую Лару в кровать, наподдала «электросна» бабушке, чтобы не мешала. Попутно прощупала – старушка была без головы, но тем не менее достаточно крепка физически и готова жить. Накопленный негатив рода кому-то да надо отработать, вот она и занялась вплотную. Снимать болезнь и негативную карму с самой бабушки было уже поздно; следовало работать с последующими поколениями, то есть с мамой Ларисы и с ней самой. К девочке отягощение пришло с поражением ее глаз; разуму ничто не грозило. А вот мама…
Закончив работать с Ларисой, я прошла по квартире. Да, многие вещи тут сделались руками незрячей девочки обережными – любимые игрушки, украшения с гранеными стекляшками… С моей помощью все эти предметы включились в охранную сеть и замкнули контур. Попрощавшись с девочкой, я пошла к выходу (представляю, как там, за дверью, изнывал Женька), но, сделав шага два-три, вернулась.
Подумала.
Ларочка, пошатываясь, стояла в дверях комнаты, держась за ошейник пса. Дик понимающе смотрел на меня.
Нельзя было уйти, оставив только слабенькую охрану, основанную на обычном контуре, двух псах – мертвом и живом – и вещицах девочки.
Пятнадцать процентов?…
Я зажмурилась. Приходилось принимать и такие решения. Да.
Протянула нити.
Бабуля через некоторое время отозвалась из застенков подсознания – горячо, со всей силой любящей души. Внучка была ей вправду дорога.
Я обязана буду рассказать это девочке – потом. Что бабушка согласилась отдать какое-то количество своих дней ради ее безопасности и встать на защиту, если потребуется. Люди, лишившиеся рассудка в нашем понимании, часто взамен получают иное.