Я потряс головой, прогоняя шум в ушах и потрясенно оглядываясь. Адъ и Израиль… Словно безумный артиллерист отстрелялся по нам полным пакетом "Смерча" с термобарическим боеприпасом.
Минус половина жизни у меня и Умки, три четверти у Андрея, треть у пауков. Выжженное пятно в полсотни метров диаметром, причем без признаков атаковавших нас демонов. Бей своих, чтоб чужие боялись?
Еще одна-две таких плюхи и нам кирдык…
Игрок довольно засмеялся и, чуть поколебавшись, потянулся за вторым свитком. Удовольствие, видать, не из дешёвых, тоже пришлось запустить руку в Резерв ГК?
— Вперед! Валим урода, иначе нам хана! — Анунах срывается с места, подавая пример.
Рвусь следом, заодно переориентируя пауков на более приоритетную цель. Добавляю каплю своей мудрости:
— Рассыпаемся в стороны!
Маневр верен, но не отработан. Андрей крутит головой и берет левее, Умка наоборот притормаживает и начинает в задумчивости шевелить губами, как всегда в моменты наивысшего интеллектуального напряжения.
Выйти из зоны удара не успеваем. Раскалённые метеориты вновь вбивают нас в землю, ударная волна вяжет узлами руки, доспех сечет крошевом осколков. Проморгавшись, с тревогой смотрю на радар.
Статистика сука капризная, кому улыбается, а кому и рожи корчит. Основное ядро Армагеддона принял на себя Умка и теперь его белоснежная могилка украшала рукотворный базальтовый кряж. Я и Андрей выползли на локтях и морально волевых — хиты в красном секторе, интерфейс тревожно гудит, сообщая о травмах и переломах, спешно пересчитывая поплывшие характеристики.
Игрок, до которого остался лишь один рывок, раздраженно рычит и берется за новый свиток. Дело труба…
Мы с Анунахом молча переглядываемся. Мой взгляд — извиняющийся и чуть виноватый, его — задумчивый и оценивающий. Андрюха кривит окровавленный рот, сплевывает черную от грязи слюну, и шепчет:
— Выживи!
В то же мгновение меня окутывает живительный мрак темно-паладинских "Святых Рук". Красная полоса жизни радостно прыгает вперед, упираясь в стопроцентный кап. Я ошарашенно смотрю на пожертвовавшего спасительной абилкой Андрея. Парень зло щерится и кричит:
— Беги! Порви его! — сам же с трудом встает на изломанные ноги, и достает из инвентаря непрофильный лук.
— Банг! — тетива хлопает по наручу и сверкающая магией стрела, по крутой траектории устремляясь к вражескому Генералу.
Глотая ставший в горле ком, рвусь вперед. В небесах вновь ревет пламя судного дня, но я не обращаю на него внимания, переваривая поступок паладина. По логике все верно, математика проста как дважды два: я более весомая боевая единица и пока я жив — дерутся призванные петы. Но вот сердцем… Кто сказал, что смерть на Земле обратима?