Наутро, когда мы уже подходили к вокзалу, Ирен отвела меня в сторону:
– Значит, так, Нелл, на вокзал ты пойдешь одна. Вот багажная квитанция и деньги.
– Но я же не говорю по-немецки.
– Чтобы забрать багаж, тебе вовсе не обязательно раскрывать рот. После этого подзовешь носильщика, чтобы он отнес вещи в купе. Сунешь ему деньги, и он поймет все без слов. Нам лучше разделиться, ведь ищут двоих. Мой билет у меня. Вот – твой. Я запрыгну в поезд, когда он будет отходить.
С этими словами Ирен растворилась в толпе пассажиров, вливавшейся в огромное каменное здание вокзала. Я сжала в руке багажную квитанцию и горсть монет, чувствуя себя одинокой и брошенной. С собой моя подруга унесла тяжелый саквояж, который никогда не выпускала из виду. В нем хранились все наши деньги и заветная фотография.
Теперь настал и мой черед влиться в поток пассажиров. Я почувствовала себя щепкой, подхваченной бурным течением. Поскольку организацией предыдущей поездки любезно озаботился Годфри, дело, порученное мне Ирен, было для меня в новинку. Запинаясь, я принялась что-то объяснять служащему в камере хранения, но он никак не хотел меня понимать. Наконец он соизволил взять квитанцию, после чего удалился. Возился он долго, но все-таки в итоге вернулся и вручил мне три саквояжа. После этого я обвела взглядом переполненный вокзал в поисках носильщика.
Буквально только что передо мной маячило не меньше дюжины работников, а теперь они все словно сквозь землю провалились. Наконец мне на глаза попался щуплый мужчина в форме. Выглядел он жалко, и мне подумалось, что у него едва хватит силенок поднять пакетик чая, да и то в особо удачный день. Однако, несмотря на неброский вид, ему удалось дотащить весь багаж до поезда и загрузить его в купе. Я была так рада, что высыпала ему в ладонь все деньги, что вручила мне Ирен. Носильщик пришел в дикий восторг и, кудахча что-то на немецком, удалился. Я села у окна и принялась шарить взглядом по толпе на платформе в поисках фигурки Ирен в непривычном мужском обличье.
Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Брови сделались влажными от пота. В окне гигантским невесомым шарфом развевался шлейф пара от локомотива. По моим часам до отхода поезда оставалось меньше двух минут, и я знала, что немцы славятся своей пунктуальностью. «Ну зачем, зачем только я согласилась с этой дурацкой затеей садиться в поезд поодиночке?!» – корила я себя. Где Ирен? Воображение услужливо рисовало одну картину ужаснее другой.
Я услышала за своей спиной скрип купейной двери и обернулась. На пороге в узком коридоре я увидела мужской силуэт. Но теперь это была не Ирен.