– Вот видишь, Ирен, – прошептала я на ухо подруге, – зря ты не посмотрела, что нашла. Глупо! Возможно, ты раскопала главный приз.
– Да… и нет, – ответила она.
– Бедная Ирен, – неожиданно промолвил мистер Уайльд. – Игра была устроена в твою честь, а ты ничего не выиграла. Какая ужасная несправедливость.
– Главное, что мои друзья весело провели время. Иной награды мне и не надо, – ответила Ирен и отсалютовала собравшимся кружкой с пуншем.
Гости ответили тем же, выпив за ее здоровье. Вскоре приехал наш экипаж – нам предстояла долгая дорога до Брайони-лодж. После того как мы приехали домой, Ирен, как это ни странно, отказалась немедленно осмотреть находку, обнаруженную в саду у Оскара Уайльда, ну а меня слишком сильно развезло от рома, и потому я не стала настаивать. Прежде чем мы разошлись по комнатам, я не удержалась от мрачного пророчества.
– Ты раскопала горстку птичьих костей. Я даже рада, что не увижу твоего лица, когда ты ее увидишь. Максимум, что ты нашла, – шейный платок мистера Уайльда с брошью, да и то, если тебе крупно повезло, – промолвила я, мечтая о мягкой кровати, куда, как обычно, миссис Ситон предусмотрительно положила грелку. – Ты, сама того не зная, увезла главный приз охоты на мусор, так и не заявив на него свои права.
– Что ж, будем считать случившееся высшей справедливостью, – хриплым голосом промолвила Ирен с порога своей спальни.
Глава тридцать вторая
Бриллианты – навсегда
Утро выдалось прохладным. Голос Ирен напоминал нечто среднее между карканьем и кваканьем, а у меня начался насморк и заложило нос. Весь день в окно стучал дождь, а Ирен наигрывала на фортепьяно этюды разных композиторов. Я из принципа не желала спрашивать ее о содержимом коробочки, которую мы откопали в саду у Оскара Уайльда.
Чуть позже, ближе к вечеру, неожиданно приехал Годфри. Несмотря на живейшее участие, которое Нортон принял во вчерашней игре, он каким-то образом сумел избежать простуды. Однако, несмотря на прекрасное самочувствие, адвокат выглядел взволнованным. Сняв верхнюю одежду, он присоединился к нам в музыкальной комнате.
– У нас сегодня слезливо-сентиментальное настроение, – предупредила подруга.
Услышав ее ломающийся, словно у подростка, голос, Годфри изумленно поднял брови и посмотрел на мой красный нос:
– Боюсь, новости, что я принес, вряд ли поднимут вам настроение.
Мы обе, словно по команде насторожившись, подняли головы и приготовились слушать, не желая тратить силы на лишние разговоры.
– У меня есть знакомый в министерстве иностранных дел. Мы с ним договорились, что он немедленно даст мне знать, если к нам в Лондон из Богемии приедет какая-нибудь заслуживающая внимания личность.