– Какой ужас, – достаточно неискренне пробормотала Ирен.
– Мы, продавщицы, – продолжала я, – проживали в общежитии рядом с торговым центром на Хатерли-Гроув, по два-три человека в комнате. Кормили нас каждый день кроме воскресенья в столовой, располагавшейся в подвале универмага. По воскресеньям, согласно правилам, нам разрешалось возвращаться в общежитие только к вечеру, оставаться дома было нельзя. Лично я проводила время в парке. Когда мы устраивались на работу, то подписывали соглашение, согласно которому и мы сами могли уйти, и нас могли уволить безо всякого предупреждения и без рекомендательных писем.
– Получается, жили вы как на иголках, – заметила Ирен, хлебнув вина, которое было под цвет ее кроваво-красного халата.
– Конечно. Я, разумеется, никогда не нарушала правил, установленных мистером Уитли.
– Ну разумеется.
– Вот только…
– Ага, насколько я понимаю, мы добрались до самой сути, – подалась вперед Ирен, – твоей кражи.
– Не моей, а Лиззи!
– Лиззи?
– Ее звали Лиз Чик. Жуткая девушка, простолюдинка. Ума не приложу, как ее вообще взяли на работу в универмаг. Она меня с самого начала невзлюбила. Покупатели всегда оставались довольны мной, а еще я ни разу не нарушила распорядка. Лиззи же за время своей работы нарушила все сто семьдесят шесть правил, только ее ни разу не поймали. Бывало так, что ее нарушений не замечали, а бывало, что она и попадалась, только у той продавщицы, что проявляла внимательность, рыльце тоже было в пуху. Так что Лиззи ей и говорила: мол, я буду молчать о твоем проступке, и ты о моем держи язык за зубами.
– Да ваша мисс Лиз – настоящий политик.
– Лгунья она – вот кто, – с жаром возразила я. Ирен приподняла бровь, но меня уже было не остановить. – Я видела достаточно, чтобы хорошенько усвоить: если покупательница принимается с излишним интересом рассматривать товар и оставляет свою сумочку хотя бы на короткое время без внимания…
– У нее что-нибудь пропадает, – закончила за меня Ирен. – Банкнота тут, пара монет там…
– Да, именно так. Уитли нанял охранников приглядывать за посетителями, чтобы они нас не обворовывали, но никто и не думал следить за продавщицами. Некоторое время мне казалось – я вообще единственная замечаю проделки Лиззи. Я не знала, что делать, и, пока ломала голову, размышляя над тем, что мне велит в данной ситуации долг…
– Она свалила свою вину на тебя. У тебя в кровати под матрасом нашли краденое, потом тебе стали грозить полицией. И не успела ты, оскорбленная невинность, раскрыть рот, чтобы возразить, как оказалась на улице.