– Ружанна!..
Боже мой, господа, – как поразил её этот оклик!.. Она вскочила, выпрямилась, уцепилась за руку сынишки, как будто его собирались отнять у ней, – стиснула зубы. нахмурилась, ноздри её дрожали, и глядела она на меня как разъярённая тигрица.
Я в ту же минуту сообразил мою бестактность, снял фуражку, низко поклонился и сказал:
– Простите, сударыня!.. Я не хотел оскорбить вас, – это невольно вырвалось у меня… Я искал вас четыре года, искал и страдал, как безумный.
Может быть, у меня был очень растерянный вид, или в голосе моем она подметила искреннюю мольбу, а может быть, – почём я знаю?.. – может быть, припомнив меня, она решила, что не нужно сердиться, – Ружанна села опять, погладила по головке мальчика, смотревшего испуганно на меня, и сказала:
– Я верю, что вы не хотели меня оскорбить. Но зачем же вы искали меня? Вы же знали, что я вышла замуж…
– Я надеялся, – виноват, – я думал, что, может быть, вы не нашли счастья с мужем.
– И в таком случае, вы не прочь были бы опять позабавиться со мной?
Она спросила это без горечи, только с глубокой грустью.
– Ружанна!.. Виноват: сударыня, – я люблю вас… Я богат… я…
Она серьёзно посмотрела на меня и сказала:
– Прошу вас: никогда не встречайтесь на моей дороге. Забудьте обо мне. Прощайте.
Она встала, взяла за руку сына и пошла с ним прочь от меня так быстро, что мальчик еле успевал бежать за нею.
С тех пор я не видел её…
* * *
За окном глухо послышались паровозные свистки. Поезд тяжело тронулся с места. Снег был расчищен.
Вошёл кондуктор и сказал:
– Ваши билеты, господа! Приготовьте ваши билеты для контроля.