Кэйтлин тяжело дышала, пытаясь сосредоточиться. Она осмотрела квартиру, спрашивая себя, есть ли что-то, что ей хотелось бы взять с собой. Она знала, что было что-то, но не могла думать ясно. Девушка схватила свою спортивную сумку и вышла из комнаты, проходя через развалины, мимо своей матери.
Мать лежала там и стонала, уже начиная садиться.
Кэйтлин продолжала идти, направляясь к выходу из квартиры.
Она поклялась себе, что это был последний раз, когда она видела ее.
Кэйтлин быстро шла вниз по улице холодной мартовской ночью. Ее сердце все еще бешено колотилось после происшествия с матерью. Холодный воздух колол ее лицо, но ощущение было приятным. Это успокаивало. Девушка сделала глубокий вдох и почувствовала себя свободной. Ей больше не придется снова возвращаться в ту квартиру, никогда не придется повторить эти грязные шаги. Она больше не увидит этот район, никогда не перешагнет порог этой школы. Кэйтлин не имела ни малейшего понятия, куда идет, но, по крайней мере, она уходила подальше отсюда.
Кэйтлин дошла до проспекта и оглянулась в поисках свободного такси. Через две-три минуты ожидания она поняла, что ничего не найдет. Ее единственным вариантом было метро.
Кэйтлин шла по направлению к 135-й станции Стрит. Она никогда прежде не пользовалась нью-йоркским метро. Девушка не была вполне уверена в том, какая линия ей нужна или где ей нужно выйти, а время для экспериментов было неподходящим. Кэйтлин боялась, что может застрять на станции этой холодной мартовской ночью – особенно в этом районе.
Она спустилась по ступенькам, разукрашенным граффити, и дошла до будки. К счастью, в ней был человек.
«Мне нужно добраться до Площади Колумба», – сказала Кэйтлин.
Тучная служащая за плексигласом проигнорировала ее.
«Прошу прощения», – произнесла Кэйтлин. – «Но мне нужно…»
«Я сказала тебе идти к платформе!» – огрызнулась женщина.
«Нет, не говорили», – ответила Кэйтлин. – «Вы ничего не сказали!»
Служащая снова ее проигнорировала.
«Сколько это стоит?»
«Два пятьдесят», – отрезала женщина.
Кэйтлин порылась в своем кармане и вытащила три помятых долларовых банкноты. Она просунула их под стекло.
Служащая, снова игнорируя ее, протянула ей карточку метро.
Кэйтлин просто воспользовалась карточкой и вошла в систему.
Платформа была плохо освещена и почти безлюдна. Двое бомжей заняли скамейку, закутавшись в одеяло. Один из них спал, а другой смотрел на Кэйтлин, когда она проходила мимо. Он начал что-то бормотать, поэтому Кэйтлин пошла быстрее.
Она подошла к краю платформы и наклонилась, выглядывая поезд. Ничего.