Записка, несомненно, заинтересует Пьера. Он потребует объяснений, и это будет еще одна трудность, с которой она скоро столкнется, когда, освободившись от обязательств перед герцогом, вернется из Англии.
Всю прошлую ночь Вада не сомкнула глаз, мысленно проигрывая возможность написать герцогу и рассказать ему, что влюбилась и что им нет смысла встречаться. Затем решительно отвергла эту навязчивую идею, сказав себе, что это не благородно и что так поступают только трусы. Кроме того, Вада не исключала, что герцог может попытаться, как, впрочем, и ее мать, помешать ее замужеству с Пьером.
Во всех случаях, решила Вада, честнее сообщить ему все, как есть, уповая на его милость, и на коленях просить, если не помочь, то, по крайней мере, не мешать ей выйти замуж за человека, которого она любит.
Когда Вада написала на конверте имя Пьера, ей невольно захотелось поцеловать письмо, потому что он непременно будет держать его в руках. Затем внутренний голос подсказал ей, что сейчас, как никогда, она должна действовать, а не предаваться сентиментальности.
Девушка сама упаковала платье и черные туфельки, которые Пьер одолжил для нее прошлой ночью у своей приятельницы, в одну из коробок Уорта, вынув из нее перед тем дорогое платье, заказанное у модельера с мировым именем. На крышке Вада написала: «Пьеру».
Чтобы Чэрити не увидела коробку, она вызвала мальчика-посыльного и попросила отнести письмо вместе с коробкой портье, который все это должен передать Пьеру. Девушка опасалась, что он снова захочет с ней увидеться и, хотя сам просил ее подольше поспать, придет до того, как они уедут.
Вада с облегчением вздохнула, когда наконец экипаж, доверху нагруженный дорожными сундуками и коробками, вместе с ней и Чэрити последовал по Вандомской площади, потом по улице Мира в направлении Северного вокзала.
Когда они проезжали мимо Дома Уорта, Вада с легкой улыбкой вдруг подумала, что ей никогда больше не придется заказывать себе дорогих платьев, хотя ее мать придавала им существенное значение, особенно для приданого-дочери.
Даже если Пьер и позволит ей тратить ее собственные деньги столь легкомысленно, в чем она сильно сомневалась, эти туалеты наверняка будут неуместны для жены не очень состоятельного писателя, жителя Левого берега. Вада вспомнила черно-белое хлопчатобумажное платье, которое она только что упаковала, принадлежавшее приятельнице Пьера. Оно, должно быть, не очень дорогое, но очень красивое и элегантное. Вада сделала для себя вывод, что теперь она должна научиться быть экономной, но выглядеть по-прежнему привлекательной, чтобы Пьер мог ею любоваться.