Это весьма удивительный факт, который непросто понять с позиции глубинной психологии. Непосредственное толкование такого материала было бы явной врачебной ошибкой. Оно не остается безрезультатным – напротив, оно препятствует последующему созреванию этой части вытесненного содержания. Теоретически мы можем сказать, что психическое содержание может появиться в системе Сз при двух различных условиях: принесенное
собственными либидинозными аффектами, специфически относящимися к нему, или принесенное
посторонними интересами, которые к нему не относятся. В первом случае действует внутреннее давление запруженного возбуждения, во втором случае мы имеем дело с защитой. Иллюстрацией может послужить противопоставление свободного потока любви проявлениям любви, которые должны заглушить вытесненную ненависть, т. е. реактивным выражениям любви.
Требовалось обратиться к сопротивлению, что, разумеется, в этом случае сделать было гораздо труднее, чем при явных сопротивлениях. Сообщения пациента не могли раскрыть смысл сопротивления, но вывод можно было сделать, пожалуй, из его манеры поведения и из внешне второстепенных деталей некоторых сновидений. Они свидетельствовали о том, что пациент, из страха противиться отцу, маскировал свое упрямство и недоверие реактивной любовью, а благодаря своей покорности избавлялся от страха.
Первая интерпретация сопротивления последовала уже на пятый день анализа в связи со следующим сновидением.
«Мой почерк отправили на экспертизу графологу. Ответ: мужчина из дома для умалишенных. Полное отчаяние моей матери. Я хочу покончить со своей жизнью. Пробуждение».
В связи с графологом ему пришла в голову мысль о профессоре Фрейде; он добавил, что профессор ему сказал, что анализ излечивает такие болезни, как у него, с «суверенной надежностью». Я обратил его внимание на противоречие: поскольку в сновидении он думал о доме для умалишенных и испытывал страх, то, видимо, он полагает, что анализ ему не поможет. С этим он не хотел согласиться, противился толкованию и настаивал на том, что полностью доверяет анализу.
К концу второго месяца ему часто снились сны, но они мало поддавались истолкованию, и он продолжал рассказывать о своей матери. Я позволял ему спокойно говорить, не интерпретируя и не подталкивая, и старался не упустить ни одно проявление недоверия. Однако после первой интерпретации сопротивления он стал еще лучше маскировать свое тайное недоверие, пока, наконец, ему не приснился следующий сон.
«Совершено преступление, возможно, убийство. Я против моей воли оказался впутан в это преступление.