Обескураженная ходом собственных мыслей, Шона негодующе расправила плечи и, откинув волосы с лица, целиком сосредоточилась на управлении норовистой лошадью. Сегодняшнее поведение капитана резко отличалось от вчерашнего. Он не трудился скрывать свое к ней презрение.
— Я вас не боюсь, капитан. Просто хочу избежать новой порции объятий и восторженных взглядов, которыми вы столь щедро одаривали меня вчера.
— Ничего подобного я делать не собираюсь, ведь именно из-за этого и случилась вся эта заварушка. Я не такой дурак, чтобы дважды наступать на одни и те же грабли.
— Следовательно, стычка с моим братом остудила ваш пыл.
Уголки его губ скривились, но вовсе не от улыбки.
— Поверьте, после вчерашнего вам не удастся больше пробудить мой пыл. Черт подери, ничего не случилось бы, не будь вы полураздеты.
— Откуда мне было знать?
— Возможно, у вас это вошло в привычку. Откуда мне знать? — передразнил он. — Сколько еще джентльменов вы развлекали ради собственного удовольствия в своем, как вы выразились, частном источнике?
Шона заметно побледнела, слушая поток выверенных оскорблений, произносимых подчеркнуто любезным будничным тоном. Он издевается над ней, показывая, что их страстная интерлюдия на берегу ручья переросла в тихую ненависть.
— Как вы смеете говорить такое? Никто не осмеливается подходить к этому водоему, когда я в нем купаюсь. Коварной Кармелите это отлично известно. Именно поэтому она и отправила вас туда.
— Неужели? Я бы сказал, что ваша сообщница превосходная актриса, она отлично разыграла эту сцену! — воскликнул Зак, чувствуя новый прилив негодования к собственной доверчивости. Вспомнив время, проведенное с Шоной и светящуюся в ее глазах нежность, решил, что она не менее выдающаяся актриса. Сейчас проникновенно смотрит на него, не отводя взгляда. Но он-то знает, что у нее нет ни сердца, ни совести. Она так жаждет попасть в Англию, что готова пойти на что угодно для достижения своей цели.
— Вашей невестке явно было что сказать, в отличие от брата, который, как мне показалось, ничуть не возражал передать инициативу в руки жены.
— Энтони сам себе хозяин, капитан. Кармелита — его единственная слабость.
— Он приходил сегодня ко мне на корабль. — Мускул напрягся у него на челюсти. — Он не намерен отпускать меня и команду с острова до тех пор, пока я не совершу в отношении вас благородный поступок, взяв в жены. Я вовсе не недооцениваю вашего брата. Прежде он рассказывал мне, что остров хорошо укреплен, чтобы помешать незаконной высадке на него. Похоже, это справедливо и в обратном случае: невозможно уплыть, если это идет вразрез с желанием вашего брата. Он до сих пор настаивает, чтобы я женился на вас, причем немедленно. — В едком тоне Зака звучали гнев и раздражение.