Приглашенные на заседания ГКО специалисты должны были быстро и четко сделать доклад. Обычно им задавали несколько вопросов, после чего отпускали. Как только человек входил в комнату, мрачная троица Берии, Молотова и Маленкова поворачивалась и холодно смотрела на него.
Сталин излучал силу и энергию. «Все чувствовали мощь Сталина. Она давила, как физический груз, – вспоминал новый нарком путей сообщения, сотни раз приходивший с докладом в Маленький уголок. – Не меньшее впечатление производили его феноменальная память и то, что он так много знает. Рядом с ним каждый как бы уменьшался в росте, превращался в карлика».
Никого не обманывало внешнее спокойствие вождя. Все хорошо знали, что он может взорваться в любую минуту. Обычно Сталин говорил очень кратко. Он никогда не уставал и всегда казался очень холодным. Если Иосиф Виссарионович был недоволен, писал Жуков, то быстро выходил из себя. В такие минуты его покидала объективность. Лишь опытные и наблюдательные посетители могли почувствовать приближение бури.
Больше всего людей со стороны удивляла атмосфера, царившая на этих заседаниях. Совещания проходили в спорах и обсуждениях. Анастас Микоян тепло вспоминал «удивительно дружескую атмосферу», царившую среди большевистских руководителей в первые три года войны. Страной управлял ГКО под руководством Сталина. Обычно в работе ГКО участвовал Микоян. Позже к нему добавились Жданов, Каганович и Вознесенский.
«Часто вспыхивали горячие споры, – вспоминал Георгий Жуков. – Присутствующие высказывали свои взгляды резко и откровенно». Сталин во время дебатов ходил по комнате и внимательно слушал. Больше всего его интересовало мнение военных. «Особенно внимательным он становился, когда они не соглашались, – рассказывал адмирал Кузнецов. – Думаю, ему были по душе люди, которые имели собственное мнение и не боялись его высказывать». И хотя вождь сам способствовал созданию многочисленной свиты подхалимов, готовых лизать ему сапоги, они его раздражали. «С вами бессмысленно о чем-то говорить! – кричал он. – Что бы я ни говорил, вы на все отвечаете: „Да, товарищ Сталин. Конечно, товарищ Сталин. Очень мудрое решение, товарищ Сталин“».
Конечно, от военных не укрывалось, что партийные руководители всегда соглашались с Хозяином. Генералы же могли себе позволить спорить по отдельным вопросам. Но при этом они должны были вести себя крайне осторожно. По-настоящему откровенными с вождем были только Вячеслав Молотов и новичок советской элиты, Николай Вознесенский.
Генерал Жуков тоже был свидетелем горячих споров между Сталиным и упрямым Молотовым, который стоял на своем. Сталин начинал кричать, а Вячеслав Михайлович улыбался, но все равно не соглашался.