9 ноября Молотов приказал напечатать в «Правде» речь Уинстона Черчилля, в которой он называл Сталина «истинно великим человеком, отцом своего народа». Вячеслав Михайлович не понял, что взгляды Сталина на Запад изменились. После статьи в «Правде» он получил гневную телеграмму от Сталина: «Я рассматриваю публикацию речи Черчилля с его похвалой в адрес России и Сталина как ошибку». Вождь яростно критиковал «детские восторги, которые порождают раболепство перед зарубежными государственными деятелями. Мы должны сражаться изо всех сил против этого рабского подобострастия. Нет нужды говорить, что советские руководители не нуждаются в похвалах от зарубежных лидеров. Что же касается меня лично, то эта похвала только покоробила и оскорбила меня. Сталин».
В то самое время, когда зарубежная пресса взахлеб писала о серьезной болезни Сталина и о том, что к власти в Советском Союзе скоро придет Молотов, Вячеслав Михайлович допустил очередную ошибку. 7 ноября на банкете в честь годовщины Октябрьской революции он выпил лишнего и предложил облегчить цензуру для зарубежной печати в СССР. Сталин позвонил Молотову и потребовал объяснений. Министр предложил изменить отношение к иностранным журналистам и относиться к ним более либерально. Ипохондрик Сталин пришел в ярость.
– Ты несешь что попало, когда напьешься! – крикнул он.
Следующие три дня своего отпуска Иосиф Виссарионович посвятил развенчанию славы Молотова и его разгрому. «Нью-Йорк таймс» написала о болезни Сталина еще более грубо. Он считал виноватым Молотова и поэтому решил преподать урок. Четверка получила приказ расследовать, виноват ли в появлении злобных статей в западной прессе товарищ Молотов. Маленков, Берия и Микоян попытались защитить коллегу. Они переложили вину на какого-то дипломата, занимающего незначительный пост в Министерстве иностранных дел. Однако соглашались, что тот выполнял указания министра.
6 декабря Сталин проигнорировал Молотова и отправил телеграмму Маленкову, Берии и Микояну. В ней генсек ругал их за наивность и желание выгородить коллегу. Вождь негодовал. Он считал, что статьи в западной прессе оскорбляют советское правительство. «Вы, вероятно, попытались замять это дело, отшлепали козла отпущения по морде и на этом остановились, но вы допустили ошибку. Никто из нас не имеет права действовать самолично. Молотов же узурпировал это право. Почему?.. Уж не потому ли, что эта клевета является частью его плана? Молотова сейчас больше беспокоит, как завоевать популярность среди определенных кругов на Западе. Я не могу считать такого товарища своим первым заместителем». В конце этой обличительной телеграммы Сталин написал, что не послал ее Молотову, потому что не доверяет некоторым людям в его окружении. Это был один из первых камней в огород Полины Молотовой.