– Большой талант часто шагает нога в ногу с хорошей памятью! – С этими словами генсек обошел стол и поцеловал Нутсибидзе в лоб.
* * *
Серго Кавтарадзе и Шалве Нутсибидзе повезло вдвойне. После подписания пакта Молотова – Риббентропа Сталин приказал закрыть все дела, оставшиеся от Ежова, а также ликвидировать их организатора. Ежевика признался, что работал на британскую, японскую и польскую разведки. Он также потянул за собой немало литераторов, любовников жены. Евгении уже не один год не было в живых, но следы ее поцелуев по-прежнему вели избранников Ежовой в тюрьму и на расстрел. Михаила Шолохова спас сам вождь. За Исаака Бабеля заступиться было некому. Его арестовали. «Пожалуйста, вырасти нашу дочь счастливым человеком», – попросил Бабель на прощание жену.
Подчищая остатки Большого террора, 16 января 1940 года Сталин подписал 346 смертных приговоров. В списке были как жертвы чекистов, так и палачи. Среди приговоренных к расстрелу немало известных личностей, в том числе Бабель, Мейерхольд и еще один любовник Евгении Ежовой, журналист Кольцов (с которого Хемингуэй писал Карпова в романе «По ком звонит колокол?»). Последние дни доживали Ежов и связанные с ним люди. Смерть ждала его невинных брата и племянников, любовницу Гликину и бывшего члена политбюро Эйхе. К Ежову методов физического воздействия не применяли, а вот большинство арестованных подвергались страшным пыткам. Берия и Кобулов с большим удовольствием избивали их в Сухановской тюрьме. Судьба распорядилась так, что в бывшем монастыре Святой Екатерины теперь разместилось одно из самых страшных пенитенциарных учреждений необъятной страны.
«Следователи начали применять ко мне методы физического воздействия, а ведь мне шестьдесят пять лет, и я болен, – писал Мейерхольд Молотову. – Меня заставляли лечь лицом вниз, после чего били по пяткам и спине резиновым ремнем. Потом посадили на стул и опять начали бить по ногам. Когда на местах ударов появились кровавые следы, они опять начали по ним бить. Боль была такой сильной, будто мне на ноги лили кипяток… Я кричал и плакал от боли. Они били меня по спине… по лицу, бросались на меня всем своим весом… От невыразимой физической и эмоциональной боли из моих глаз без конца текли потоки слез…»
Всего несколько дней понадобились сталинскому любимцу Ульриху, чтобы приговорить всех обвиняемых к высшей мере наказания. Суды проходили в Лефортовской тюрьме. Обсуждение приговоров занимало считаные минуты. Из тюрьмы Ульрих отправился на большой концерт в Кремль послушать тенора Козловского и насладиться искусством балерины Лепешинской.