— Она натурщица для художников.
Я была вынуждена вернуться к прежней работе. Мне не хотелось, чтобы Рейнольдс или Стивен обнаружили меня здесь, в этом уродливом здании, демонстрирующей уродливые платья продавцам и покупателям.
Наконец меня пригласили позировать в мастерскую к одному южноамериканскому художнику. У него было лицо женщины — бледное, с большими черными глазами, длинными черными волосами, а движения — томными и расслабленными. Мастерская у него была красивая: дорогие ковры, большие полотна с обнаженными женщинами, шелковые гобелены; при этом там курились благовония. Он сказал, что ему требуется от меня очень необычная поза. Он рисовал большую лошадь, на которой скачет голая женщина. Он спросил, ездила ли я когда-нибудь верхом. Я ответила, что ездила в детстве.
— Это великолепно, — сказал он, — именно то, что мне нужно. Я изготовил приспособление, которое производит именно тот эффект, какой мне требуется.
Это было чучело лошади без головы, только туловище и ноги, с седлом.
— Вначале разденься, — сказал он, — потом я тебе все объясню. У меня никак не получается изображение этой позы. Женщина должна откидываться назад, потому что лошадь быстро скачет. Вот так. — Он сел на лошадку и показал мне.
К тому времени я уже не стеснялась позировать обнаженной. Я разделась и села верхом на лошадь, откинулась назад, так что мои руки оказались вскинутыми, а ноги, чтобы удержаться в седле, сжимали бока лошади. Художник одобрительно кивнул. Он отстранился и посмотрел на меня.
— Сохранять такую позу довольно трудно, и я не рассчитываю, что ты долго сможешь выдержать. Когда устанешь, дай мне знать.
Он рассматривал меня со всех сторон. Потом подошел ко мне и сказал:
— Когда я делал набросок, вот эта часть тела, между ног, была отчетливо видна.
Он легонько прикоснулся ко мне, словно бы этот жест был ничего не значащим. Я немного выгнула живот, чтобы выпятить бедра, и тогда он сказал:
— Теперь великолепно. Так и оставайся.
Он принялся делать наброски. Пока я сидела там, то обнаружила, что у седла была одна необычная деталь. Большинство седел устроено так, чтобы соответствовать очертаниям зада, после чего в том месте луки, где они обычно трутся о женское лоно, приподнимаются. Я часто испытывала и преимущества, и недостатки, находясь в седле. Как-то подвязка отстегнулась у меня от чулка и начала болтаться в брюках для верховой езды. Мои спутники неслись галопом, и мне не хотелось от них отставать. Подвязка, которая болталась как попало, наконец попала между пахом и седлом, отчего мне стало больно. Но, сжав зубы, я продолжала скакать. Странным образом к боли примешалось ощущение, определить которое я не берусь. В то время я была девочкой и ничего не знала о сексе. Я полагала, что половые органы находятся у женщин глубоко внутри, а о существовании клитора даже не подозревала.