Я принялся разрисовывать ее тело африканскими узорами, которые сам придумывал. Она стояла передо мной совершенно голая, и я начал разрисовывать вначале ее плечи и груди, потом перешел к животу и спине и, опустившись на колени, принялся за нижнюю половину ее тела и ноги… Я выполнил все любовно, заботливо, словно совершал акт поклонения.
Спина у нее была широкая, крепкая, как у цирковой кобылы. Я мог бы оседлать ее, и она даже глазом бы не моргнула. Я мог бы сесть ей на спину и соскользнуть с нее, обхаживая ее сзади, как хлыстом. Мне хотелось это сделать. Пожалуй, мне хотелось большего: сжимать ее груди, пока с них не сойдет вся краска, ласкать их, пока они не станут снова чистыми, чтобы я мог их целовать… Но я сдержался и продолжал разрисовывать ее под туземку.
Когда она двигалась, то одновременно, словно колышущееся течением маслянистое море, начинали двигаться и свежевыполненные рисунки. Когда я касался кистью ее сосков, они были крепкими, как спелые ягоды. Каждый изгиб ее тела волновал меня. Я расстегнул брюки и достал пенис. Она стояла неподвижно и даже не смотрела на меня. Когда я закончил с бедрами и перешел к ложбинке, ведущей к волосам на лобке, она поняла, что мне не удастся закончить свою работу, и сказала:
— Если ты прикоснешься ко мне, то все испортишь. Не смей меня касаться. После того как краска высохнет, ты будешь первым. Я буду ждать тебя на балу. Только не сейчас. — И она мне улыбнулась.
Разумеется, я не стал разрисовывать ей лоно. Бижу отправилась на бал совершенно голая, если не считать некоторого подобия фигового листа. Она позволила мне поцеловать ее невыкрашенную вульву, что нужно было делать с предельной осторожностью, чтобы не наглотаться ярко-зеленой и красной краски. Бижу страшно гордилась своей африканской татуировкой. Теперь она выглядела как королева пустынь. Взгляд ее был твердым, сверкающим. Она потрясла серьгами, рассмеялась, набросила на себя плащ и ушла. Я пребывал в таком смятении, что мне потребовалось несколько часов, чтобы собраться и пойти на бал. Я надел только коричневый плащ.
Я уже говорил, что Бижу была вероломной. Она даже не стала дожидаться, пока краска высохнет. Когда я пришел, то обнаружил, что уже не один мужчина пренебрег опасностью запачкаться об ее рисунки. Все узоры на ней были размазаны. Бал был в разгаре. В кабинках сидели обнимающиеся парочки. Происходила коллективная оргия. И Бижу не стала меня дожидаться. Когда она проходила мимо, то оставляла за собой тоненький след спермы, по которому мне не составляло труда ее отыскать.