Маргарита, полная рослая девушка с ненакрашенными, румяными от природы щеками, которые даже в этой парильне выглядели такими свежими, словно раскраснелись от холодного ветра, хлопотала около морожениц. Приподняв крышку, она погружала ложку в толщу мороженого и бросала зачерпнутую порцию в невысокую плоскую вазочку. Потом добавляла туда немного взбитых сливок, выдавливая их из картонного рожка, словно зубную пасту. Из алюминиевого судка она брала ложкой джем, выкладывала его на мороженое, затем щедро поливала все шоколадом или сиропом и клала сверху красную аппетитную половинку засахаренной вишни. И минуту спустя пятнадцатицентовое «праздничное», весьма ценимое завсегдатаями кафе, уже красовалось на столе, словно фонтанчик свежести в знойный летний день. Маргарита, получив деньги, бежала к кассе и возвращалась к мороженицам приготовлять следующую порцию «праздничного». Работа была однообразна, но Маргарита, создавая десятое сложное и красивое сооружение, вкладывала в него столько же старания и простодушной радости, как и в первое. Крестьянка, уже совсем взрослой приехавшая в город к родственникам, она пока еще не разочаровалась в дешевом шике квартала. Не приелись ей еще и ежедневные неожиданности и приторные запахи кафе. Бурное оживление, нескончаемые флирты, зарождающиеся вокруг нее, вся эта атмосфера ухаживаний, жеманства, полусогласий и осторожных покушений забавляла и развлекала ее, не затрагивая всерьез. Особенно сильное впечатление произвел на нее этот «тип» Флорентины, как прозвала она Жана Левека. И сейчас, когда Флорентина с полной тарелкой прошла мимо нее, Маргарита, засмеявшись своим добродушным смехом, не удержалась от обычного замечания:
— А твой-то тип на тебя поглядывает!
И, облизнув влажные губы, словно хранящие вкус джема, добавила:
— По мне, он шикарный парень, и симпатичный. Вот увидишь, Флорентина, ты его быстренько обкрутишь.
Флорентина пренебрежительно усмехнулась. Вот так, конечно, представляется жизнь этой толстой простушке Маргарите: вечный круговорот «праздничных», а в заключение все они без малейшего труда, не шевельнув и пальцем, окажутся невестами, а потом и новобрачными в подвенечных платьях и с букетиками в руках. Однако, направляясь к Жану Левеку, она не без удовольствия подумала, что он и в самом деле проявляет к ней немалый интерес, раз уж даже толстуха Маргарита это заметила и поддразнивает ее. «Но какой-то не такой интерес», — тут же подумала она в приступе досады, от которой сразу подурнела.
Поставив тарелку перед Жаном, Флорентина подождала, не заговорит ли он. Но поглощенный чтением Жан только пробормотал «спасибо», даже не подняв головы; продолжая читать, он рассеянно взял вилку и принялся за еду, а Флорентина все еще медлила в нерешительности, и это холодное молчание казалось ей более мучительным, чем все его намеки. Когда он говорил, она хотя бы могла язвительно ему ответить. Флорентина не спеша вернулась в дальний конец прохода — присмотреть за варящимися сосисками. И внезапно, утомленная, охваченная какой-то смутной грустью, которая порой подымалась в ней и угнетала ее, она на мгновение прислонилась к никелированному краю плиты.