Но она и тут ничего не ответила. Тогда он начал одеваться, медленно, надеясь, что в последнюю минуту она его удержит. Упреки он еще мог терпеть, но молчание — нет.
Внезапно атмосфера этого дома стала для него невыносимой.
— Я пойду немного пройтись, мать, коли так…
Молчание.
Выйдя на улицу, он по привычке направился к «Двум песенкам». И теперь здесь, в этом приятном тепле, он понемногу успокаивался. Здесь он чувствовал себя в родной стихии; здесь его выслушают, если он заговорит. Сэм начнет спорить с ним, но он его выслушает. А главное, Азарьюс будет слышать собственный голос, свои слова, и это возвратит ему веру в себя.
— Ну, как вы поживаете, как семья? — осведомилась Анита.
Азарьюс вздрогнул, силясь сложить губы в подобие улыбки.
— Да хорошо, ничего в общем-то, благодарю вас…
— А ты ведь бросил такси? — спросил Сэм. — Твой парнишка, Эжен, говорил мне об этом, когда последний раз сюда заходил… Вот он и в армии — твой парень! Что ты об этом скажешь?
— Что ж, я так думаю, что это правильно. Эжен правильно сделал — он молодой, способный. Я бы и сам охотно пошел в армию.
— Ну да?
— Ну да, с радостью.
— Ну-ну… Да, ты слыхал, что русские с финнами не поладили?.. А вообще-то, кроме этого, нового мало. Вроде бы получается, что ни те, ни другие не хотят друг с другом связываться. Французы у себя в фортах играют в карты, и немцы вроде бы тоже…
Он погладил рукой подбородок и вздохнул:
— Вот уж действительно — странная война.
Азарьюс тоже вздохнул.
— Да, странная война!
Потом, подняв голову, он заговорил:
— На такси много не заработаешь. Вот поэтому я его и бросил. Шесть-семь долларов в неделю! Всему должен быть предел. Человек не обязан работать задаром только потому, что ему не повезло!
Мало-помалу он разгорячился, и слова его зазвучали уже совсем уверенно.
Но вдруг, словно услышав со стороны свой глухой голос, он снова привалился к прилавку.
— Да и вообще невелика радость работать, — пробормотал он, — лучше бы по-прежнему получать пособие…
Сэм поднялся с места и начал ходить по более светлой половине комнаты.
— Да, но не забывай, что это дело скоро прекратят. Пособий больше не будет. С ними покончат.
Он закинул за спину свои толстые руки и переплел пальцы.
— А я всегда только и просил, чтобы мне дали работу, — резко возразил Азарьюс.
— Конечно, вот в том-то и нелепость. И ты, и многие другие только и просятся работать и получать за это свою плату — так оно было бы и разумно и полезно. А, вместо этого вас заставляют ничего не делать, а мы, те, кто хоть немного зарабатывает, мы за это платим. Платим, чтобы вас заставляли ничего не делать. У нас в Канаде так и получается, что две трети населения кормят за свой счет остальную треть, которая ничего не делает.