Хреновое место Зона…
Даже если это пресловутый Внешний Круг. И это еще они идут днем и посуху. А вот ночью, да на катере…
Это в обычном городе даже в самую темную ночь, даже в переулке, где местные гопники перебили все фонари, и то есть свет. Из зашторенных окошек, с соседних улиц, от подсвеченного городскими огнями неба.
А тут даже луна редко бывает. Небо ночами затягивает туманная хмарь, и лишь свет артефактов вроде «зеркальной лужи» или «лампы джинна» развеивает предвечный мрак, кажущийся более глубоким, чем тьма самой глухой ночной чащобы или пещеры.
В Зону ночью добровольно ходят одни самоубийцы, ну или охотники за редким хабаром, ибо некоторые артефакты, как назло, пробуждаются лишь ночью, а при свете солнца «дремлют». Детектор даже в упор не засекает.
Но сейчас пока что день, и это не может не радовать.
– Умник, прикрывай, сейчас мы будем проверять этот дом, – предупредил Буратино, обращаясь к Рузину и тыча стволом в трехэтажку, маячившую на краю кладбища машин. – Если верить нашему «Перуну», – он пощелкал по экранчику детектора, – там где-то есть «черное сердце». Ежели найдем, так и быть, разрешу кое-чего поснимать…
– Только скажу тебе, Умник, – ухмыльнулась за стеклом шлема небритая физиономия Буратино. – Бросал бы ты это дело. Ты ж бродяга прирожденный, зачем тебе эта грязь газетная? Ну, пошли…
Виктор кивнул, поудобнее перехватив «АКМ». Разрешит так разрешит. Рузин с самого начала, едва прибившись к группе Буратино два дня назад, не стал скрывать, что он журналист, пробирающийся в Верею с заданием от редакции. Шила в мешке не утаишь, а начнешь тайным образом снимать да спрашивать – и прибить могут, перепутав со стукачом. А так в открытую вполне сработало. Приняли, согласившись за относительно небольшую мзду довести до Вереи, и даже поделились кое-каким снаряжением. Журналистов в этой среде, может, особо и не жалуют, но относятся с пониманием, если рыцари пера принимают правила игры и не пытаются вызнать и писать на видео того, чего не надо. Например, морды перекупщиков.
Перебежав через пустырь, сталкеры нырнули в дверной проем и двинулись по темному коридору, вскидывая оружие при каждом шорохе. При свете небольшого фонарика они спустились в цокольный этаж. На потолке слабо светилась какая-то пленка – то ли мутировавшая плесень, то ли еще что-то, но сейчас ее свет позволял различить обстановку в полуподвале.
– Уй, смотрите… – словно ребенок, ткнул пальцем Чайник.
В углу туманно подергивался яйцеобразный сгусток.
– Это «теплошар» в третьей стадии, – пояснил Фара, заместитель Буратино. – Нехорошо, он в этой стадии нестабилен, может развернуться хоть прямо сейчас, и хрен ты угадаешь… А «сердце», похоже, где-то тут. – Он с тоской осмотрел груды мусора и перекрытий на полу.