Зато мне довелось попутешествовать за двоих! Или даже за весь род сразу.
— Ты знаешь, дядя, что ты, как глава рода, возглавляешь семейный суд? По привилею круля Жигимонта Старого ты верховный судья во всех наших землях.
…Сын ягуара наряжается судьей. Действо об Илочечонке, явление пятнадцатое
— И кому надо отрубить голову?
Ап! Язычок прикушен, но, кажется, поздно. В ее глазах — ужас.
— Дядя! Не надо! Пожалей ее, пожалуйста!
На миг мне стало плохо. Ничего себе, пошутил!
— Это и есть твое «важное дело»?
— Да…
Анна-Станислава кивнула, задумалась.
— Это… Это непростое дело. Я перечитала привилей. Там сказано, что тебе… то есть главе рода подсудны не только посполитые, но и мещане, если преступление совершено не в пределах города, где действует Магдебургское право.
— Погоди! — взмолился я, но кнежна мотнула головой.
— Слушай! Шляхтичи, само собой, судятся своим судом на сеймиках. Но каждый шляхтич имеет право также обратиться к твоему суду, и ты не можешь ему отказать. Особенно это касается родичей. В этом случае твой суд выше сеймового…
…У гуарани тоже было что-то подобное. Приговор можно было обжаловать у великого духа Тупи. Те, кому грозило путешествие в пасть каймана, так и поступали.
— И кого надо судить? — вздохнул я, чувствуя, как клыкастая маска Тупи начинает прирастать к лицу.
— Одну… Одну нашу родственницу. Она не выполнила волю отца и бежала из дому. Ты, наверно, знаешь, что до совершеннолетия отцовская власть над дочерью нерушима…
— …Не знаю! — отпарировал я.
— Теперь знаешь! Так вот, ей было некуда бежать, и я разрешила ей укрыться в Ейшишках. Ее отец требует выдачи, он человек влиятельный. Теперь все зависит от тебя.
Опять Ейшишки! Наверное, там — сплошные сосны. И шишки, шишки, шишки…
— И в чем виновна эта панна? Отказалась выйти замуж?
— Ты почти угадал. Отказалась. — Анна-Станислава с интересом покосилась на меня. — Но не замуж. В монастырь. Что?! Повеяло чем-то очень знакомым.
— Бедной Ядвиге не повезло. Два года назад ее увели в плен татары…
Не может быть!!!
— Она бежала, какие-то иноземцы ей помогли, один испанец привез ее в Гомель…
…Смеяться? Плакать? Маленькая королева не захотела надевать черный клобук. Эх, шевалье, угораздило тебя умереть именно сейчас!..
— Ты не слушаешь, дядя! Так вот, ее отец, каштелян гомельский, требует, чтобы Ядвигу отослали назад. Он — суровый человек…
Суровый? Насколько я помню пана каштеляна, это еще мягко сказано. Даже не поднял дочь, когда она упала перед ним на колени.
— Она просит твоего суда, дядя…
Я задумался. Великий дух Тупи суров — зато несправедлив.