* * *
Она слушала, не перебивая и не переспрашивая. Наконец кивнула.
— Клара… Мы называли ее Климена. Вы ее, наверно, не помните.
Климена? Чернявая крикливая девица, вначале в чадре, после — в ярком платье? Та, что громче всех интересовалась моим сценическим прошлым, а затем безуспешно пыталась подсесть ближе?
Она?!
Окровавленный труп под пыльным балдахином…
Она?
Я не всматривался в мертвое, залитое кровью лицо. Зато запомнил руки. А ведь пальцы, тонкие, изломанные последней мукой, — тоже примета.
Рука девушки была затянута в черный шелк. Другая, без перчатки, — спрятана за спину.
— Вы были, так сказать, в ее вкусе, синьор Адам. После той вечеринки она хвасталась, что обязательно узнает вас поближе. Узнала…
— Странно, что вы оплакивали меня, сьер Адам! По-вашему, я из тех, кто вешается на шею первому встречному? Как вы могли даже подумать! Белое платье, между прочим, не мое, оно из реквизита, а такие мантильи носят всюду… Не ожидала! Если я и поцеловала вас в то утро, то вовсе не потому…
Суровый выговор пришлось глотать молча. И действительно, почему я подумал о Коломбине?
— Я… Я, наверно, пойду…
Совершенно забытый и никому не интересный сьер еретик сделал жалкую попытку встать из-за стола. Я дернул бровью. Он понял.
— Могут возникнуть сложности с отпеванием, Франческа, — неуверенно начал я. — Вы же знаете обычаи…
— Поповские обычаи! — Ее темные глаза сверкнули. — Не пытайтесь казаться добрым, синьор де Гуаира! Клара — протестантка, так что даже вы ей ничем не поможете.
Да, не помогу. Ни я, ни даже Его Святейшество.
— Мы уже договорились, ее похоронят за оградой еврейского кладбища. Как и положено хоронить людей нашего ремесла.
Перчатка вновь скользнула на руку. Черное шло синьорине капокомико, но кто-то, уж не за левым ли плечом, пожалел, что мне так и не удалось взглянуть на ее пальцы.
Зачем? Ведь она жива, она — передо мною, погибла совсем другая!..
Тот, за левым плечом, кривил узкий рот…
— Пойду. Не провожайте, я пришла не одна… Дверь хлопнула. Я прислушался, но чуткие половицы в коридоре отчего-то молчали.
Командор уходил безмолвно.
* * *
— Налейте!
Сьер Гарсиласио дернулся, потянулся к кувшину, рука дрогнула…
— Ладно, я сам…
На этот раз я даже не почувствовал вкуса, словно в кувшине оказалась тибрская вода.
— Мне очень жаль, сьер де Гуаира, что эта девушка погибла. Всегда сочувствовал актерам.
Мне тоже было жаль несчастную, так неудачно сыгравшую свою последнюю роль. Подкупили? Запугали? Впрочем, роль подсадной утки не бывает удачной.
За левым ухом засмеялись. Я сделал вид, что не заметил. Интересно, зачем приходила Франческа? Ей не нужна была моя помощь, да и сочувствие, кажется, не требовалось.