— Я был у городского подесты, дорогой дю Бартас. Увы, он непреклонен. Пять лет — самое меньшее…
— Гм-м…
Я отвел взгляд, чувствуя себя достаточно паскудно. Но ведь мне нужна шпага!
— Если бы за вас мог заступиться посол Христианнейшего Короля…
Длинная рулада о «прихвостнях этого канальи Мазарини, лакея с драной задницей» сотрясла своды.
— Понимаю… Остается одно — просить заступничества у Церкви.
— Что?! — Шевалье даже подпрыгнул от возмущения. — Монастырь? Вервии, четки, эти… власяницы! Лучше в тюрьму!
Я невольно залюбовался славным пикардийцем.
— Можно добиться замены тюремного заключения паломничеством…
— В Иерусалим? — Бородка встала дыбом. — К туркам? В Крестовый поход?
— Чуть ближе, — улыбнулся я. — В Киев. В Печерский монастырь.
— К-куда?!
* * *
Он слушал внимательно, затем решительно тряхнул гривой нечесаных волос, в которых застряли рыжие соломинки.
— Идет! Эта чертова Италия у меня уже сидит в печенках. Однако же, дорогой де Гуаира, мне не хочется расставаться с вами. Где еще встретишь такого верного друга!
— Мы не расстаемся, — усмехнулся я, чувствуя тяжесть шпаги на боку. — Я ведь тоже согрешил. Так что, друг мой, едем вместе.
Из-за стальных решеток послышался радостный вздох.
— Правда? Но, дорогой де Гуаира, это же восхитительно! Поехать с вами! Бегите скорей и скажите этим сморчкам судейским, что я согласен! Согласен, и даю слово дворянина…
Внезапно мне стало легче. И в самом деле, зачем славному шевалье голодать в римских ночлежках? Шпага должна сверкать!
Прежде чем положить тетрадь на стол, горбун-библиотекарь смерил меня таким взглядом, что захотелось немедля превратиться в старый пыльный книжный том. Превратиться, вспрыгнуть на полку, прижаться к собратьям в толстых кожаных обложках…
— То, что вы просили, отец Адам…
Интересно, когда побежит докладывать — сейчас или чуть погодя? Наверно, все-таки подождет. Вдруг подозрительный читатель закажет еще что-нибудь этакое? Книгу «Зогар», «Черную Библию», «Застольные беседы Мартина Лютера»? А может, и докладывать не станет. Вот сейчас из рукава вынырнет стилет…
— Если еще что-то понадобится, я в соседнем зале…
Среднее Крыло, знакомые полки, все тот же почерневший от времени стол.
Странно, что мне это все-таки принесли! Конечно, исповеднику четырех обетов обязаны предоставлять любую книгу из «Индекса», любой документ…
Но все равно — странно.
Страница пахла сыростью, и я вновь подумал о недостатках здешней вентиляции.
«Вопрос: Назовите свое имя, прозвище, место рождения и род занятий.
Ответ: Крещен я во имя Святого Алессо, прозвище же имею Порчелли, каковое носит и отец мой, мастер башмачного цеха славного города Флоренции. В том же городе мне довелось родиться четырнадцать лет назад…»