Хозяин мастерской принес кресло и поставил его. Катя не сразу сообразила, что кресло установлено на помосте. Складывалось впечатление, будто оно парит в воздухе. Помост находился ниже линии окна и в бинокль не просматривался. Неожиданно девушка скинула платье, белье и обнаженной уселась в кресло. Катя вскрикнула и залилась пунцовым румянцем. Олег и Петя отложили карты.
– Хлыст, ты что там увидел? – спросил Губанов, вставая.
Катя, стараясь скрыть охватившее ее смущение, протянула ему бинокль. Олег уставился на окна мастерской и восхищенно воскликнул:
– Какая куколка голенькая!
Петр нетерпеливо потянулся к биноклю, но Олег и не думал его отдавать.
– Что он с ней делает? – нетерпеливо допрашивал Петя.
– Сейчас поглядим, – ответил Олег, продолжая наблюдение.
Катя злилась:
– Голую девку не видели? – презрительно спросила она и отошла от окна.
– Может, и видели, но эта классная, – ответил Губанов, продолжая глядеть в окуляры.
– Кобра, так нечестно. Дай мне, – попросил Олега Петя.
– Успеешь, – ответил Олег. – Я еще и сам не насмотрелся.
– Хоть скажи, что там происходит? – Рыгов всматривался в окно, но без бинокля ничего увидеть не мог.
– Происходит? Мазила подошел к девке, поднял ее руку. Она так и сидит теперь с поднятой рукой, вроде волосы поправляет, – комментировал происходящее в мастерской Губанов. – Теперь взял за плечи, повернул, как манекен. Она словно неживая. Как повернул, так и осталась.
Катя старалась не слушать, но не могла думать ни о чем ином, кроме происходящего в мастерской. Ее смущали и занимали действия живописца. Она злилась на художника, что он обращается со своей гостьей, словно с неодушевленным предметом. Художник становился ей неприятен. Петр наконец выхватил бинокль из рук товарища и во все глаза уставился на обнаженную модель:
– Он ее рисует… – разочарованно проговорил он.
– А ты чего хотел? – поинтересовался Олег.
Минут через десять мальчишкам рассматривать мастерскую надоело. Нового и интересного там не намечалось. Живописец, устроившись у мольберта, меняя кисти, орудовал с красками и холстом. Мальчишки вернули бинокль Кате, а сами продолжили картежную баталию.
Катя старалась не смотреть в окна мастерской, но руки сами наводили бинокль. Натурщица сидела неподвижно. Катя видела, как напряглась и дрожит ее поднятая рука.
– Зверь! Так мучить человека, – обругала она живописца. – Его бы так. Раздеть, руки, ноги задрать и заставить сидеть часами без движения.
Прошло минут сорок. Ребята изредка интересовались, нет ли изменений в поведении объекта. Карты им надоели, и они иногда подходили, брали бинокль из Катиных рук и сами наблюдали за происходящим.