Новые руководители Китая признают, что реакция китайского населения на эту обширную повестку дня непредсказуема; они «плывут в неизведанные воды». Им не нужны зарубежные «авантюры», однако они будут решительно сопротивляться любым попыткам вмешательства в то, что Китай определяет как свои ключевые интересы, причем тверже, чем предшественники, – именно потому, что считают себя обязанными объяснять коррективы курса, неразрывно связанные с реформами, дополнительным акцентом на национальных интересах. Всякий международный порядок с участием США и Китая должен предусматривать баланс сил, но традиционное регулирование этого баланса надлежит смягчить соглашением о нормах и подкрепить сотрудничеством.
Лидеры Китая и США публично озвучивают взаимное стремление к контактам и конструктивному диалогу. Два американских президента (Барак Обама и Джордж Буш) договорились с китайскими коллегами (Си Цзиньпином и Ху Цзиньтао) о стратегическом партнерстве в Тихоокеанском регионе; это способ сохранения баланса сил при одновременном снижении степени военной угрозы. Пока, увы, заявления о намерениях не подкреплены конкретными шагами.
Партнерство нельзя обеспечить голыми декларациями. Никакое соглашение не гарантирует определенный международный статус США. Если Соединенные Штаты начнут восприниматься как «былая сила» (по собственному выбору), Китай и другие страны присвоят себя значительную часть полномочий, которыми Америка располагала после Второй мировой войны, после «интерлюдии» кризисов и потрясений.
Многие китайцы усматривают в США сверхдержаву на спаде. Тем не менее в руководстве Китая принято мнение, что Соединенные Штаты в обозримом будущем сохранят существенный потенциал мирового лидерства. Суть конструктивного мирового порядка в том, что ни одна страна, ни Китай, ни США, не в состоянии присвоить себе ведущую роль, подобную роли Соединенных Штатов непосредственно по завершении холодной войны, когда они остались «одни на вершине».
В Восточной Азии США – не столько «балансировщик», сколько составная часть баланса сил. В предыдущих главах была показана непрочность такого баланса в ситуации с малым количеством участников, когда любое смещение лояльности может оказаться решающим. Сугубо военный подход к равновесию в Восточной Азии, скорее всего, приведет к разделению еще более жесткому, чем то, которое оформилось в последнюю мировую войну
В Восточной Азии некое подобие баланса сил существует между Китаем, Кореей, Японией и США, с Россией и Вьетнамом на периферии. Но эта структура отличается от исторических балансов в том отношении, что один из ключевых ее участников, Соединенные Штаты, имеет собственный «центр притяжения», расположенный недалеко от географического центра Восточной Азии; вдобавок, что важнее всего, руководители обеих стран, вооруженные силы которых считают себя противниками, в публичных заявлениях говорят о сотрудничестве по политическим и экономическим вопросам. Получается, что США являются союзником Японии и добиваются партнерства с Китаем; очень похоже на ситуацию, в которой Бисмарк заключил союз с Австрией, чтобы «уравновесить» договор с Россией. Как ни парадоксально, именно подобная двойственность обеспечила гибкость европейского равновесия. И отказ от нее – во имя прозрачности отношений – привел к росту конфронтации, кульминацией которой стала мировая война.