Опираясь на исторический опыт и страстные призывы, Кутб объявлял войну существующему порядку – вызывающе дерзкой светскости и разобщенности мусульман, – оформившемуся на Ближнем Востоке после Первой мировой войны; для многих мусульман этот порядок и в самом деле был неприемлем. Большинство современников Кутба не разделяло его склонности к насильственным методам, однако все же начало складываться ядро преданных сторонников этого мыслителя (тот самый авангард, который ему рисовался).
Для глобализированного, преимущественно светского общества, полагавшего, что оно преодолело идеологические «ловушки» истории, взгляды Кутба и его последователей долго казались маргинальными и потому не заслуживающими серьезного внимания. Западным элитам недоставало воображения, чтобы оценить этот революционный пыл, чтобы понять, что за громкими заявлениями скрывается серьезная угроза, что это не просто метафоры или попытки поторговаться. Для исламских фундаменталистов такая точка зрения справедлива и позволяет переосмыслить принципы и нормы вестфальского – или любого другого – международного порядка. Под данными лозунгами радикалы и джихадисты на Ближнем Востоке и за его пределами выступают уже которое десятилетие; эти слова повторяют «Аль-Каида», ХАМАС, «Хезболла», «Талибан», религиозное руководство Ирана, «Хизб ут-Тахрир» («Партия освобождения», действующая на Западе и открыто призывающая к восстановлению халифата и исламского мира), нигерийское движение «Боко Харам», экстремистская организация «Джаббат аль-Нусра» в Сирии и «Исламское государство Ирака и Леванта», начавшее полномасштабную войну в середине 2014 года. Этой доктрины придерживались воинствующие египетские радикалы, которые убили Анвара Садата в 1981 году, обвинив президента в «пренебрежении долгом джихада» и заклеймив как отступника вследствие заключения мира с Израилем. Садат для них – вдвойне еретик: он де-юре признал существование еврейского государства и, по их мнению, тем самым согласился отдать земли, исторически принадлежавшие мусульманам, немусульманскому народу.
Подобное мировоззрение практически полностью отрицает вестфальский мировой порядок. Пуристская версия исламизма гласит, что государство не может быть основой международной системы, поскольку оно является светским образованием – следовательно, нелегитимным; в лучшем случае такой порядок может быть временной мерой, этапом на пути к всемирной религиозной организации. Невмешательство во внутренние дела других стран не может быть руководящим принципом политики, ибо национальные лояльности суть отклонения от истинной веры, и джихадисты обязаны превратить Дар аль-харб в Дар аль-ислам. Истинная вера, а не стабильность – вот руководящий принцип данной концепции мирового порядка.