Олег сидел на стуле с каменным лицом. Полуобнажённая Кунигунда с царапинами от пальцев великого князя на спине и бёдрах стояла рядом, закрыв красное от стыда лицо руками.
Коснувшись пальцами едва заметного шрама на колене молодой женщины, Олег спросил как ни в чем не бывало:
- Откуда это у тебя?
- С лошади упала, - тихо ответила Кунигунда, отняв руки от лица.
- Так ты любишь кататься верхом?
- Люблю.
- Небось каждый день выезжаешь верхом за город, а? - Олег посмотрел Кунигунде в глаза снизу вверх.
- При живом муже я часто верхом каталась, а ныне мне великий князь запрещает даже думать об этом.
- Отчего же так, дядюшка? - обратился Олег к великому князю.
- Дай ей волю, она мигом удерёт, - проворчал Всеволод Ярославич. - И я останусь без жены-красавицы. Пусть во дворце сидит, неча зад о седло сбивать.
Олег пожал плечами.
- Я думал, у вас обоюдное согласие сочетаться браком…
- Не хочу я этого замужества! - Кунигунда упала на колени перед Олегом, вмиг забыв про свою наготу. - Избавь меня от этого страшного старика!
- Чего-о?! - Всеволод Ярославич грозно поднялся с кресла. - Вот я тебя, паскудница!…
Великий князь со злым лицом устремился к коленопреклонённой Кунигунде, но Олег заслонил собой молодую женщину.
- Не дело это, дядюшка, - осуждающе промолвил он. - Ты ведь христианин, а не бохмит[133] какой, чтобы при живой жене вдругорядь жениться. Что скажет на это твой тесть хан Терютроба?
Всеволод Ярославич небрежно махнул рукой, вновь усаживаясь в кресло.
- Помер Терютроба в прошлом году.
В душе Олега невольно шевельнулось чувство мстительного удовлетворения. Ему сразу вспомнилась битва на реке Хорол с ордами днепровских ханов, которых возглавлял Терютроба. Могучего союзника лишился Всеволод Ярославич.
«Что ж, дядюшка, пора потолковать и о наших с тобой уговорах», - подумал Олег.
- Коль исходить из твоих условий, изложенных в письме пятью годами ранее, то в следующем году я должен вступить во владение Черниговом, великий княже, - сказал Олег. При этом он поднял молодую женщину с колен и легонько подтолкнул к двери. Кунигунда несмело сделала два шага и оглянулась на великого князя.
- Ступай, - кивнул тот.
Едва Кунигунда скрылась за дверью, как облик Всеволода Ярославича враз переменился. Из глаз у него опять потекли слезы, на лице появилось страдальческое выражение. Он то предлагал Олегу отступное в виде золота, то просил заколоть его ножом прямо здесь, но не лишать Чернигова.
- Ведь я есть великий князь, а чем я ныне владею? - жаловался Всеволод Ярославич. - Окромя Киева и Переяславля мне подвластны лишь Смоленск, Туров, Ростов и Новгород. Полоцк как стоял особняком, так и стоит. На западе Ростиславичи самовластцами себя возомнили. На востоке от Волги до Десны ныне ты хозяин со своими братьями. Коль отдам я Чернигов, то от моего величия и вовсе ничего не останется. Повремени, Олег. Дай срок, я и сам тебе Чернигов уступлю.