Прах Святослава был уже погребён, когда в Чернигов наконец-то съехались его сыновья, все кроме Романа.
На траурном застолье во главе стола восседал Всеволод Ярославич, за которым теперь было старшинство. По правую руку сидели его племянники и сын Владимир, по левую - ближние бояре.
Ода, сидя рядом с княгиней Анной, почти не притрагивалась ни к еде, ни к питью. Во всем происходящем ей чудилось недоброе. И то, как ломают шапки перед Всеволодом и его сыном киевские бояре. И то, что Всеволод отдалил от себя любимцев Святослава, Алка и Перенега. Для них даже места не нашлось за княжеским столом, оба затерялись среди прочих гостей, коих набилось в гридницу великое множество. Одна за другой звучали похвальные речи в честь усопшего, вспоминались его славные дела и мудрые изречения. Слуги едва успевали наполнять чаши и кубки хмельным мёдом.
Ода обратила внимание, что похвалы умершему рассыпают в основном черниговские бояре, а киевляне и переяславцы помалкивают, хотя пьют хмельное питье тоже с усердием.
Неожиданно кто-то из гостей, изрядно захмелев, бросил в зал:
- А где Изяслав Ярославич? Ведь по закону он старшинство должен принять.
Ода заметила, как вздрогнул Всеволод Ярославич, как беспокойно забегали его глаза.
Поднявшийся шум и смех сгладили возникшее напряжение. Мол, Изяславу на Руси не место, коль он папе римскому на верность присягал!
Киевские бояре несколько раз пытались заговорить со Всеволодом Ярославичем: станет ли он продолжателем начинаний Святослава, готовить ли по весне полки для похода в Болгарию. Спрашивали и о союзе с Гезой против ромеев и германского короля, быть тому союзу или нет?
Однако Всеволод Ярославич отмалчивался.
Покидая пиршество и медленно проходя между столами, Ода услышала чей-то голос:
- Все кончено, друже. Замыслы Святослава Всеволоду не по плечу.
Ода узнала говорившего: Гремысл, главный советник Глеба. Соседом Гремысла был черниговский боярин Веремуд, брат Алка.
Он возразил:
- А я разумею, все токмо начинается, не будет покою на Руси, пойдут распри за распрями на радость половцам и князю полоцкому.
- Думаешь, и Изяслав своего требовать станет?
- Станет. И не токмо он…
Ода удалилась на женскую половину терема и вызвала к себе Людека.
Дружинник пришёл вместе с Регелиндой, которая и ходила за ним.
- Ты исполнил моё повеление? - обратилась Ода к Людеку.
Тот молча кивнул.
- И что сыны мои?
- Ответили согласием, - промолвил поляк.
- Хорошо. Ступай.
Людек поклонился и скрылся за дверью.
Регелинда удалилась вместе с ним, чтобы неприметно вывести из женских покоев.