На рассвете Одд послал дружину на стены. Частокол был построен из толстых крепких бревен, но за ночь они обгорели, и некоторые удалось выломать. А дальше оставалось только расчистить проход, и вскоре русь ворвалась в Любичевск.
Небольшой по размерам город был битком набит людьми, в том числе женщинами и детьми со всей округи, а также скотиной. Зажатые между мазаными землянками, среди народа и скота, в дыму горящего частокола, остатки Ехсаровой дружины едва могли сопротивляться. И когда сам Ехсар пал, его жена приказала сдаться. Это была уже немолодая козарка, лет на десять старше мужа, но она происходила из очень знатного рода и пользовалась в городе уважением. Сопротивление было бессмысленно. Любичи сложили оружие. Одд немедленно собрал на площади перед княжьим двором всех уцелевших мужчин и с ними княгиню Пигеби.
— Любичи не враги мне, и я не стану убивать вас всех, — сказал он, — если вы дадите мне клятвы покорности и мира. Из вашего имущества я возьму четверть, а также возьму от каждой знатной семьи заложников. Всем мужчинам я предлагаю присоединиться ко мне, и тогда добыча похода возместит вам ваши потери.
Это предложение удивило людей, но нашлись и такие, кто согласился его принять. Заниматься делами: отбирать заложников, принимать клятвы и выделять часть имущества, причитавшегося победителям, — остался Вольга. А Одд немедленно выбрал из его и своей дружины шесть десятков человек, наиболее здоровых, решительных и опытных, и пустился вниз по Днепру, к Киеву. Его расчет строился на том, что слухи о появлении здесь руси еще не достигли полянской земли. Он намеревался принести их туда сам и решить дело до того, как противник опомнится. И это ему удалось.
Бегом промчавшись по Взвозу, дружина ворвалась в крепость на Горе, через ворота, которые не успели закрыть. Более того, никто не знал, что их нужно закрывать. Жители Горы, кмети Аскольда, сбежавшиеся на шум, в изумлении смотрели на чужую вооруженную дружину — и падали, едва успев схватиться за оружие. А вот люди Одда немедленно закрыли ворота, едва оказавшись внутри, и рассыпались по дворам. Они хватали киевскую знать, старейшин с семьями, вязали и запирали. Все вокруг наполнилось криком и женским визгом, — но раньше, чем люди успели сообразить, что происходит, вся Гора и ее жители оказались во власти пришельцев. Воевода Хорт был убит на пороге собственного дома, а оказавшиеся при нем люди были или перебиты, или пленены.
На других горах Подола нарастало смятение. Раздавались крики:
— Кривичи! Русь! Войско пришло!