Но сейчас от богатства было мало толку, зато очень могли пригодиться сообразительность Званца, его ловкость и преданность людям, которым он был всем обязан. Поэтому Дивляна охотно посвятила его в суть дела, прося о помощи. Званец призадумался.
— Да уж, был бы сейчас Корочун, нарядили бы его бабой, или игрецом каким, или зверем, — сказал он, почесывая в затылке. Его лицо с мягкими чертами имело простодушный и даже простоватый вид, но на самом деле он был довольно умен и соображал очень хорошо. — Да какое теперь — и до Купалы еще далеко.
Действительно, в ближайшее время не ожидалось велик-дней, в которые принято рядиться и надевать личины.
— Говорят, полотеские князья в волков умеют оборачиваться, — сказала Дивляна. — Что, Мстиславич, ты не умеешь волком перекидываться?
— В битве — умею, — ответил лежащий на лавке Борислав, не поворачивая головы. Ведица охнула. — Волком себя чувствую, врага зубами грызу и руками рву. Но снаружи человеком остаюсь. Все оборотни такие. Чтобы целиком в зверя оборотиться — это все басни, так не бывает.
— А жаль! — Дивляна вздохнула. — Умел бы ты…
— А люди верят, — заметила Елинь Святославна. — Уж сколько я басен и сказок знаю про оборотней! И не перечесть.
— И я слышала, что деревляне умеют волками и медведями оборачиваться, — сказала Ведица. — Может, все-таки есть где-нибудь волхв, чтобы мог тебя в зверя превратить, а? — Она с надеждой посмотрела на своего злополучного жениха. — Подумай, миленький! Может, хоть кто-то у вас умеет! А уж мы найдем, пошлем кого-нибудь…
— Никто не может. — Борислав осторожно покачал головой — от резких движений она еще болела. В целом он был уже вполне здоров, но притворялся чуть ли не умирающим. — Говорю же, не бывает так. Я отроком в лес ушел и там жил семь лет, все тайны, все умения воинские и охотничьи превзошел, умею в себе дух зверя пробудить и отца-волка призвать. Волчью шкуру воины-волки на плечах носят, но чтобы целиком зверем стать — такого не бывает.
— У нас в Ладоге рассказывают, будто чудинские кудесники могут в зверей обращаться, — сказала Дивляна. — Но я сама не видела, и никто у нас не видел. Может, тоже басни одни?
— Стойте! — воскликнул вдруг Званец, который во время этой беседы сидел, нахмурив свои белесые брови и напряженно что-то обдумывая. — Поймал!
— Что поймал? — Женщины обернулись к нему.
— Опять мышь? — Елинь Святославна прищурилась, окидывая взглядом пол.
— Мысль поймал за хвост! — Званец повертел головой, с торжеством оглядывая своих слушателей. — Оборотень! Весь Киев знает, что деревляне могут в зверей превращаться и что колдунья неведомая в Коростене завелась, а она каждую ночь в волчицу лютую перекидывается и людей грызет. А басни ли это, никто не знает, а кто знает, тот не верит. Даже вы вон не верите, что же с простого люда спрашивать! Но в том-то и наше счастье!