Стогов смотрел на его лицо и удивлялся тому, как неважно Осипов выглядит. Круги под глазами, капли пота на верхней губе. Почему-то эта последняя деталь Стогову не нравилась особенно.
(Почему он не вытрет эту свою губу?)
– Сорок две подводы? С ними произошло то, что должно было произойти. Неужели ты не учил в школе химию?
– Стогов, ты можешь не выкаблучивать? Просто скажи, где оно, это золото!
– Странно, что тебя так волнует этот вопрос. На твоем месте я бы волновался совсем о других проблемах.
– Других проблем у меня нет.
– Ошибаешься, дружище. Ты даже не представляешь, какое огромное количество проблем свалится на тебя, когда мы поднимемся из этого тоннеля наверх. И первую я могу назвать прямо сейчас, хочешь? Думаю, что в самое ближайшее время наш майор в кровь разобьет тебе лицо. А знаешь, почему?
Майор, с интересом прислушивавшийся к их разговору, сказал:
– Этого пока даже я не знаю. С чего это мне разбивать симпатяге капитану лицо?
Стогов вытащил из кармана сигареты, прикурил и, морщась от дыма, сказал:
– С того, что это именно он поместил фотографию моих кедов в телефон вашей жены.
12
Сегодня он проснулся оттого, что ему вдруг показалось, будто осень кончилась и, если выглянуть в окно, то там будет лежать снег. Ощущение было очень отчетливым. Он даже чувствовал запах этой начавшейся зимы. Вскочил с постели, дошлепал босыми ногами до окна, выглянул наружу.
Никакого снега там, разумеется, не было. Город по-прежнему утопал в потоках низвергающейся с небес воды. Наверное, подумал он, так теперь будет всегда.
(Надо же…
Все это было лишь сегодня с утра…
А кажется, будто полторы жизни тому назад…)
Александра еще спала. Он сходил на кухню за сигаретами, а потом вернулся к окну и долго смотрел на мокрые крыши. Эта осень должна была кончиться, думал он. Потому что дальше так просто невыносимо. Слишком уж плохо все у него было каждой осенью. Слишком уж похожа была каждая новая осень на ту, когда для него все кончилось.
(У его жены была собака. Совсем маленькая: йоркширский терьер. Странное животное, единственное предназначение которого состояло в том, чтобы красиво (вместо подушки) валяться на диване. Когда вечерами они с женой тоже ложились на диван, он, бывало, чистил жене мандарины, а собака норовила выхватить дольку из рук.
Он никогда не слышал, чтобы собаки любили мандарины. Но ее собака очень их любила.
Потом, когда жена от него ушла, он еще долго находил какие-то связанные с собакой предметы. Погрызенный резиновый мячик. Вскрытую пачку корма. Странно: ни единой вещи, связанной с ушедшей женой, он не находил в их бывшей квартире ни разу. Зато вещей, принадлежавших собаке, находил довольно много.)