– Ожила, княжна… – сказала пожилая женщина с сочувствием, и сочувствие это не показалось Велиборе наигранным. Но ей сейчас сочувствие этих славян было не нужно.
Тем более, она вообще не понимала, чем эта забота вызвана. Она же теперь уже, по сути дела, никто! Еще полчаса назад, она, Велибора, была женой княжича, и предполагаемой княгиней Славена, о чем они, словене, конечно, не могли догадываться. Но сама-то она уже почти чувствовала себя княгиней, и, по сути дела, чувствовала себя уже правительницей всего княжества. Тогда эти люди могли и должны были оказывать и показывать свою заботливость. Они обязаны были это делать. А сейчас, в один миг, она стала никем. Она снова стала дочерью хозарской рабыни. И сделала это Велибора своими руками. Если бы просто погиб Вадимир, но остался в живых Буривой, остался бы князем, Велибора все равно занимала бы соответствующее ей положение. Более того, останься в живых Гостомысл, и тогда она не потеряла бы так много. Но она обрекла на смерть и Гостомысла, и Буривоя. А злая судьба отняла у нее мужа. Как сама себе говорила теперь Велибора, любимого мужа. И вот уже она осталась никем.
Велибора знала законы словен. Они обычно на вече выбирают себе князя сами. Это Буривой, как человек сильный и властолюбивый, став князем, не желал уже никакого вече видеть. Точно так же делал и его отец, тоже человек не самого легкого характера. Но словене были довольны своими князьями, и потому не противились даже передаче должности правителя княжества по наследству. Они уже даже привыкли к этому, и смирились с тем, что их мнение княжеским домом во внимание не принималось. Так же должны были стать князьями и дети Буривоя. Об этом сам Буривой многократно говорил, хотя ругал порой за мягкость Гостомысла, которого считал своим наследником. Мягкость же Вадимира старый князь вообще во внимание не принимал, считая, что тому не княжить. Но теперь, когда нет ни самого Буривоя, ни его детей мужского пола, а в том, что Гостомысл не вернется, Велибора была уверена, словене наверняка задумают провести новое вече, и выберут нового князя. И куда тогда деваться Велиборе с сыном, которого она вскоре должна произвести на свет? Имущества у нее хватит на безбедную жизнь. Но не хватит власти, к которой она в своих мыслях уже давно привыкла. И сейчас для этих женщин она уже вообще никто. И никогда уже не будет распоряжаться их судьбами. Эти мысли, отвергающие все те надежды, что зрели в голове и сердце Велиборы в течение многих лет, били ее больно. Но она умела терпеть, и не отчаиваться. Оставалась еще слабая надежда, что Бисения ошиблась, и Гостомысл вернется домой живым и здоровым. Тогда уже он будет заботиться о Велиборе и ее будущем сыне Вадиме. И еще Велибора выписала у своих родственников в Хозарии целый хозарский двор для себя. Она была уверена, что все случится так, как она с Бисенией задумали. И написала письмо родственникам, отправила с торговыми людьми. И что теперь будет? Приедет этот хозарский двор, со своей стражей, которая должна была служить Велиборе, со своими советниками, которые должны были руководить не княжной, а княгиней. Руководить так, как это Хозарии нужно. Обратно их отсылать? Словене хозар в город не пустят. И не дозволят Велиборе таких держать дома. Да и зачем они вообще нужны, если не быть ей княгиней? Даже если Гостомысл вернется здоровым, она уже все равно княгиней-правительницей никогда не станет.