– Я так и не понял, княже, что же ты предложил Бравлину, – признался король. – О чем он должен был бы договориться со мной?
– О том, чтобы вы отпустили его и часть его народа, что согласится на переселение. Я пообещал, что постараюсь через своих родственников оказать влияние на русов, которые смогут принять вагров, или на словен, с которыми давно нахожусь в тесной дружбе. Часть народа уйдет. Самые беспокойные уйдут. Останутся те, что согласятся со своей участью побежденных. Такое положение, как я понимаю, должно удовлетворить ваше величество. А освободившиеся земли вы вполне можете заселить людьми с других территорий. Вы уже, насколько мне известно, применяли такую практику.
Король откинулся на спинку кресла, и задумался. Выждав минуту в тишине, Годослав продолжил:
– Тысяцкий князь Куденя уехал к Бравлину, чтобы передать ему мой совет, а я выждал время, чтобы посол добрался до своего государя, и дал Бравлину подумать, и поехал к вам, ваше величество, чтобы со своей стороны просить о том же.
Карл посмотрел на аббата Алкуина.
– Что скажешь, Алкуин?
– Я скажу честно, что давно не встречался с таким мудрым дипломатическим ходом. Подобное решение полностью удовлетворяет тем целям, которые преследовались этой войной. В итоге мы получим за спиной лояльную провинцию, которая, в дополнение ко всему, будет еще и угрозой всегда готовым к восстанию саксам.
– Что скажешь ты, дю Ратье?
– Я полностью согласен с аббатом, – сказал майордом.
– Осталось еще узнать мнение моего дядюшки монсеньора Бернара, который и был главным вдохновителем этой войны. Но он сейчас занят своим воспитанником, и не отходит от него.
– Ваше величество, – сказал дю Ратье, – а разве монсеньор Бернар возразил что-то, когда об этом же предложении Бравлина нам всем говорил граф Оливье? Мне показалось, что граф такое предложение поддерживает. А монсеньор Бернал всегда поддержит графа Оливье.
– Да, ты прав, – согласился король. – Эйнхард, напиши согласное письмо князю Бравлину. Я подпишу. И скажи, что князь Годослав с моего согласия готов пропустить Бравлина и его людей через свои земли. Да… Чуть не забыл… Дю Ратье, где-то здесь, рядом, должен дожидаться моего приглашения тот посол отца Феофана… Как его, бишь, зовут?
– Тихорад.
– Ко мне его можешь не заводить. Прикажи стражникам повесить его. За убийство старого вельможи из Дворца Сокола… Такого прощать нельзя… А с аббатом Феофаном я сам поговорю. Нужно вызвать его письмом.
– Он уже едет к вам, ваше величество, – сказал Годослав. – Мой отряд обогнал его у переправы через Лабу. С собой он захватил одного из князей моего двора. Хотя князь Додон и является моим дальним родственником, я не рекомендую вашему величеству полагаться на него. За годы, проведенные в Византии, он сильно огречился, и стал скользким и лживым.