– По-моему, надо оставить в покое женщину, которая убила человека, потому что он ей опротивел, после того как она с ним переспала, и не только он, но все, с кем она была в постели.
– Ну, уж ты хватила через край, – сказал Хосе растроганно, и в голос его просочилась нежность.
– А если женщина говорит мужчине, что он ей противен, когда тот уже одевается, потому что у нее перед глазами все, что он над ней вытворял весь вечер, и она чувствует, что ни мылом, ни щеткой не отодрать его запах…
– Это бывает, королева, – сказал Хосе, теперь уже с некоторым равнодушием, по-прежнему надраивая стекло. – Его вовсе незачем убивать. Просто пошли его куда подальше.
Но женщина все говорила, и быстрые бесцветные слова ее лились взволнованно, без удержу.
– Ну а если женщина говорит, что он ей противен, а он вдруг бросает одеваться и снова к ней, и давай ее целовать, и…
– Да ну! Какой порядочный мужчина сделает такое, – сказал Хосе.
– Ну а если сделает? – сказала женщина с ожесточением. – Ну представь, что сделает!
– Да ну, до этого не дойдет, – сказал Хосе. Он по-прежнему тер одно и то же место на стойке, но разговор явно его интересовал уже меньше.
Женщина стукнула по стеклу костяшками пальцев. Она снова стала уверенной и сказала с пафосом:
– Какой ты дикий, Хосе. Ничего не понимаешь. – Она с силой вцепилась в его рукав: – Нет, ты скажи, эта женщина должна была его убить?
– Да будет тебе, – примирительно, как бы успокаивая ее, сказал Хосе. – Раз ты говоришь – так оно и есть.
– Ведь она же защищалась? – Женщина трясла его за руку.
Наконец Хосе бросил на нее мягкий, потеплевший взгляд.
– Пожалуй, так, – сказал он.
И подмигнул ей понимающе, как бы подыгрывая, – мол, он соучастник какого-то злодейства. Но женщина оставалась серьезной. Лишь выпустила его рукав.
– А ты соврал бы, чтобы спасти женщину, которая сделала такое?
– Ну, это зависит…
– От кого же? – спросила она.
– От женщины, – сказал он.
– А ты представь, что это женщина, которую ты очень любишь. И не чтоб иметь ее, понимаешь, а так, как ты сам говорил, просто любишь.
– Ладно. Пусть будет так, как ты хочешь, королева, – вяло сказал Хосе, которому этот разговор уже порядком надоел.
Он отошел от нее. Посмотрел на часы и увидел, что почти половина седьмого. «Через несколько минут, – подумал он, – ресторан заполнят посетители», и еще яростнее принялся тереть стекло, поглядывая на улицу. Женщина неподвижно сидела на табурете.
Молча, сосредоточенно, с выражением бесконечной тоски, точно угасающая лампочка, она следила за Хосе. Вдруг, после тягостного молчания, она произнесла кротким, искательным голосом: