Его сотрудники держатся на почтительном расстоянии: шеф не из тех, чей мыслительный процесс можно безнаказанно нарушать. Он стоит, слегка наклонив голову, как бы отягощенный грузом решений, которые предстоит принять, и его мрачный взгляд под густыми бровями устремлен в одну точку. Нетрудно догадаться, что он смотрит на фасад изящной виллы. Черная, тяжелая прядь волос в форме запятой падает на его широкий бледный лоб.
Но чего он ждет, дивизионный комиссар Аннелиз? Почему не отдает приказ о штурме? Он ждет, зная по собственному опыту, что излишняя поспешность ведет к поражению. Зная также, что до сих пор своими успехами, своей карьерой – не будем пока говорить о славе – он был обязан врожденному чувству момента. Умение выбрать единственный благоприятный момент – в этом, и только в этом состоит секрет его профессионального мастерства. Ждет под взглядом телекамер, перед наглухо закрытыми ставнями изящной виллы на берегу Иветт, окруженный почтительным молчанием своих сотрудников. Ему протянули было микрофон с усилителем, но он отвел его решительным жестом. Переговоры – не его стихия. Его стихия – ожидание, а затем – молниеносное действие.
Вдруг за спиной одинокого шефа возникла какая–то сумятица. Он не обернулся. Розовый, слегка помятый «Пежо–504» с откинутым верхом, шесть цилиндров в две линии, проворный, как щука, прорезал толпу журналистов и полицейских. Вздохнув тормозами, он остановился рядом с Одиноким Шефом. Два человека с кошачьей ловкостью выпрыгнули из машины, даже не опираясь о дверцы, оставшиеся закрытыми. Камера запечатлела их лица в момент, когда они направлялись к шефу. Тот, что поменьше, был уродлив, как гиена, лицо другого – огромного и совершенно лысого – было украшено густыми бакенбардами, ниспадавшими как восклицательные знаки на мощные челюсти. Первый был одет, как бродяга, а второй – как игрок в гольф.
– Жиб–Гиена и Бак–Бакен!
– Именно так, ребятишки.
– Кровожаднее, чем Эд Гробаньяр, и коварнее, чем Деревянный Чех!
– Они самые, Жереми, ты совершенно прав.
– Ну и?..
– Что ну?
– Как что? Рассказывай дальше!
– Продолжение завтра, в это же время.
– Да ты что? Бен, ты просто подонок!
– Прости, ты что–то сказал?
– Давай рассказывай! Так нельзя!
– А не заглянуть ли мне вместо этого в твой дневник, раз я, по–твоему, подонок?
(Уж сразу в дневник… Замешательство.)
Жереми поворачивается к Кларе. Поразительная у него способность в экстренных случаях улыбаться так, как он это делал в пять лет!
– Клара, скажи ему!
– Пожалуйста, Бен!
Это голос Клары. И этого достаточно, чтобы пал последний бастион моей родительской власти.