– Таких ведь больше нигде нет, правда, Бен?
(Крупный план, говорящий снимок…)
– Это все, Клара?
– Нет, не все. Леонар был не один.
– Ясно, что был еще кто–то, кто его фотографировал.
– Он и еще несколько человек.
Красный фломастер выявляет силуэты троих или четверых в темных глубинах старой фотографии. Возможно, что есть еще, но за кадром.
О'кей, девочка, на сегодня хватит. Спрячь хорошенько все это хозяйство, а я завтра же отдам карточку Тео, чтобы он отослал ее в полицию.
28
– Исключено! Я лучше подохну.
Он так кричит, несмотря на желание сдержаться, и так хлопает при этом вилкой о тарелку, что клиенты за соседними столиками вздрагивают и оборачиваются.
– Тео, ты что, совсем спятил? Смотри, тарелку разбил!
– Оставь меня в покое, Бен, не отдам я эту фотку ментам!
Сельдерей в горчичном соусе растекается, как цементный раствор, по скатерти в красную клетку.
– Ты понимаешь, чем мы рискуем?
Он потихоньку пытается соединить две половинки тарелки. Сельдерей в данном случае облегчает ему эту задачу, приклеивая тарелку к скатерти.
– Ты–то ничем не рискуешь: выкинь к такой–то матери Кларины отпечатки – и дело с концом. А что касается меня…
Быстрый взгляд в мою сторону.
– Это мое дело.
Он произнес это сквозь зубы, зловещим шепотом, пряча фотографию в бумажник. Теперь я смотрю на него удивленно и адресую ему тот же вопрос, который он задал мне неделю назад:
– Тео, ты не замешан в этой истории с бомбами?
– В таком случае я бы не стал тебе показывать эту карточку.
Он сказал это как нечто само собой разумеющееся, и я тут же понял, что так оно и есть. Если бы он имел отношение к этому делу, он не стал бы совать мне под нос такую улику, впутывая тем самым и меня.
– Но ты знаешь, кто этим занимается? Ты его покрываешь?
– Если бы я знал, кто этот мужик, я бы его представил к ордену Почетного легиона. Бастьен, принеси мне другую тарелку – я разбил свою.
Бастьен, здешний шестерка, нагибается над нашим столиком и скалит зубы:
– Что, семейная сцена?
Вот уже месяца три, как этот придурок принимает нас за педерастическую пару.
– Закрой пасть и принеси мне нормальную тарелку! Без сельдерея! Какой оголтелый француз придумал сельдерей в горчичном соусе, ты можешь мне сказать?
Бастьен тем временем вытирает столик. Получив отповедь, он огрызается:
– Не нравится – не заказывай!
– А любопытство – ты слышал когда–нибудь про такое? Исследовательский инстинкт! Бывают в жизни моменты, когда хочешь убедиться в чем–то собственными глазами. Или, по–твоему, нет?
Все это произносится с нескрываемой злобой.
– Так да или нет? Ладно, принеси порцию порея в уксусе.