– О, если я выиграю игру и буду настоящей королевой, я уничтожу все могущество этих жрецов, их обряды и мрачные тайны! – добавила Нилепта, топнув ногой.
– Я желал бы, чтобы старый Эгон слышал эти слова; он, наверное, испугался бы.
– Если мы не посадим его в тюрьму, – сказал сэр Генри, – то я думаю, лучше всего отпустить его! Он не нужен нам!
Нилепта посмотрела на него странным взглядом.
– Ты так думаешь, господин мой? – спросила она сухо.
– Да, – ответил Куртис, – я не вижу, зачем он нужен нам?
Нилепта молчала и продолжала смотреть на него нежным и застенчивым взглядом. Наконец, Куртис понял.
– Прости меня, Нилепта, – сказал он, – ты хочешь теперь же обвенчаться со мной?
– Я не знаю, как угодно моему господину? – был быстрый ответ. – Но если господин мой желает, то жрец – здесь, и алтарь недалеко! – добавила она, указывая на вход в молельню. – Я готова исполнить желание моего господина! Слушай, Инкубу! Через 8 дней, даже меньше, ты должен покинуть меня и идти на войну, потому что ты будешь командовать моим войском. На войне люди умирают, и если это случится, ты недолго будешь моим, о, Инкубу, и будешь вечно жить в моем сердце и памяти…
Слезы вдруг хлынули из ее прекрасных глаз и оросили нежное лицо, подобно каплям росы на прекрасном цветке.
– Быть может, – продолжала она, – я потеряю корону и с ней мою жизнь и твою. Зорайя сильна и мстительна, от нее нельзя ждать пощады. Кто может знать будущее? Счастье – это белая птица, которая летает быстро и часто скрывается в облаках! Мы должны крепко держать ее, если она попала нам в руки! Мудрость не велит пренебрегать настоящим ради будущего, мои Инкубу!
Она подняла к Куртису свое лицо и улыбнулась ему.
Снова я почувствовал странное чувство ревности, повернулся и ушел от них. Они, конечно, не обратили внимания на мои уход, считая меня, вероятно, старым дураком, и, пожалуй, были правы!
Я прошел в наше помещение и нашел Умслопогаса у окна; он точил топор, подобно коршуну, который оттачивает свои острый клюв близ умирающего быка.
Через час к нам пришел сэр Генри, веселый, сияющий, возбужденный, и, застав всех вместе, Гуда, меня и Умслопогаса, спросил нас, согласны ли мы присутствовать на его свадьбе?
Конечно, мы согласились и отправились в молельню, где уже находился Эгон, смотревший на нас злыми глазами. Очевидно, он и Нилепта составили себе совершенно различное мнение о предстоящей церемонии. Эгон решительно отказался венчать королеву или дозволить это другому жрецу. Нилепта сильно рассердилась и заявила Эгону, что она, королева, считается главой церкви, и желает, чтобы ей повиновались, и настаивает, чтобы он венчал ее!