— Я так примерно и прикидывал, — согласился Арсений. — Правда, думаю, чуть дороже выйдет. Да пока в бюджет не укладываюсь.
— Чем заниматься планируешь?
— Перевозки, то, сё, — усмехнувшись, ответил Лавров.
— То, сё, говоришь, — улыбнулся уголками рта, капитан «Верна», — за то, сё хорошо платят.
На мостике появился один из немцев, такой же усатый, как капитан, но сухощавый и высокий.
— А вот и Дитер, — обернувшись, поприветствовал подчиненного Ниманд. — Знакомься, наш пассажир, господин Славак, а это мой первый помощник и штурман Дитер Шпеер.
Арсений поднялся и пожал протянутую руку.
— Простите, я занял ваше место, — извинился Лавр.
На это помощник капитана лишь отмахнулся и принялся проверять журнал.
— Пойдемте, Славак, — поднимаясь, произнес Ниманд, — моя вахта закончилась, не будем мешать Дитеру.
Арсений, помахав Дитеру на прощание рукой, спустился на жилую палубу вслед за капитаном.
— Пожалуй, теперь я вас оставлю, — улыбнулся капитан, — мне надо немного поспать. И помните, что я вам сказал насчет Марьям.
— Было приятно поговорить, — пожав крепкую ладонь капитана, ответил Арсений.
— Думаю, не в последний раз, — заметил капитан и скрылся в своей каюте. По традиции всех кораблей, каюты команды были ближе всего к их боевым постам.
Четыре дня Арсений провел в праздном безделье. Спал, ел, много читал, смотрел старые и новые фильмы. Даже скачал из сети пиратскую версию «Курортный городок». Фильм про героическую оборону Крыма, заказ отдела пропаганды Красного пояса. По сути это был плевок в душу всем, кто там воевал и погиб. После просмотра захотелось вымыть руки с мылом, но стоило признать, дорогой блокбастер вышел качественным, настоящая агитовка про несгибаемых бойцов десантной бригады, которые держали оборону на Крыме в последние дни войны. В коротком эпизоде даже себя увидел, актер был каким-то бездарем, мальчишка из университета кинематографии. Но агитовка получилась, что и требовалось После того, как картина выйдет на экраны, в армию пояса запишутся сто тысяч мальчишек и девчонок, мечтающих о славе, чести и великой красной галактике.
Марьям по-прежнему игнорировала его, каждый день он садился за стол и здоровался с девушкой, которая в ответ на это поднимала карие глаза, окатывала его холодным взглядом и снова возвращалась к еде. Но при этом садилась всегда за один и тот же стол, даже если приходила позже Арсения.
Дерганый остался таким же: неизменный балахон, неизменный капюшон, кольт за поясом, к которому у него постоянно тянулась рука. Как он дожил до таких лет — было неизвестно, хотя, каких лет? Лица «монаха» никто не видел и было непонятно, стар он или молод, хотя голос выдавал его, но не сильно, по прикидкам Лавра, ему было от сорока до пятидесяти пяти, может, чуть больше, но при уровни современной медицины семьдесят — это еще средний возраст. Некоторые доживали и до ста восьмидесяти. По большому счету длительность жизни равнялась ста тридцати, ста сорока годам.