Хроники Рыжей (Устименко) - страница 754

Я долго сидела подле бесформенных остатков растаявшего снега, почти превратившихся в лужу и уже утративших всякое сходство с мужской фигурой. Я не понимала – почему, невзирая на все пройденные мною испытания, нам не помогли ни вода, ни любовь, так и не сумев удержать его ответившую на призыв душу. Счастье казалось таким возможным и достижимым, но будто бы чего–то испугалось или не получило желаемого, не дождавшись от меня каких–то ключевых слов. Что я сделала неправильно? Вполне возможно, я так и не постигла главной сути, скрытой в речах Логрина и наставлениях Логруса. Неужели я показалась Астору неубедительной и его посмертная сущность не узрела искомой причины, способной привлечь ее обратно на землю? Но разве можно любить сильнее, чем я? Кто осмелится совершить больше, чем я, и выдержит худшие мучения, чтобы вернуть себе любимого мужчину? Так в чем же я ошиблась?

Моя душа словно онемела и уже ничего не чувствовала, превратившись в беспрестанно пульсирующий сгусток боли. Я с трудом разогнула затекшие колени, поднимаясь из лужи мутной воды, чуть не ставшей им. Теперь я испытывала невыразимое отвращение к своей никчемной жизни и приняла бы смерть как заслуженное, желанное избавление от бессмысленности своего дальнейшего существования… Но, увы, я не имела права даже на то, чтобы умереть, ибо впереди меня ждали новые проблемы и обязательства. Я пообещала спасти этот мир и собиралась любой ценой выполнить данную мною клятву, думая уже совсем не о себе, а только о сыне и верящих в меня друзьях. Я в последний раз оглянулась на поблекшую Поляну воскрешения, ставшую для меня обманчивым миражом и несбывшейся мечтой. О, как же сильно мне не хотелось жить – ведь моя душа и так уже была мертва, но оставаться здесь я тоже не могла. Пришло время возвращаться. Мои слезы иссякли, сменившись словами новой песни, звучавшей траурно, словно похоронный гимн. Сейчас я прощалась с ним – с моим Астором, с моим недостижимым счастьем, так мне и не доставшимся…