Кса–Бун, похоже весьма неплохо прижившийся в баронском дворце, принес мне Люция – здоровенького, румяного и заметно подросшего. Целуя его шаловливые пальчики, хватающие меня за волосы, я краем уха услышала унылый шепот обоих магов, наперебой рассказывающих мне о скорбной участи, постигшей красавицу Лилуиллу, и медленном угасании ее новорожденной дочки. У меня подкосились ноги, и я чуть не упала. Так вот о каком третьем несчастье предостерегал всевидящий Логрус, намекая – оно коснется не меня лично, но другого, невинного человека, что горше и тяжелее во сто крат. Пощадив жизнь малиновки, я обрекла Лилуиллу на гибель! И зачем, ради чего? Ведь Астор мне так и не достался… А посему я тяжко задолжала усопшей эльфийской княжне и была обязана спасти хотя бы ее дочь. Причем любыми средствами и любой ценой!
– Покажите мне малышку! – попросила я и чуть не заплакала от жалости, когда в мои руки вложили худенькую до прозрачности Мириам, очевидно доживающую свои последние часы.
Подчиняясь непреодолимой материнской интуиции, я расстегнула рубашку и приложила малютку к своей набухшей молоком груди. И – о чудо, девочка, казалось уже впавшая в предсмертное забытье, в тот же миг широко распахнула свои прелестные глазки, открыла розовый ротик и зачмокала столь жадно, словно торопилась наверстать все упущенные дни воздержания от пищи. Собравшиеся в холле испустили одновременный вздох облегчения и умиления.
– Благослови тебя Аола, милосердная моя! – Трясущаяся от волнения рука Саймонариэля осторожно обняла меня за плечо, боясь помешать увлеченно насыщающейся малютке. – Ты заменишь мать этому несчастному ребенку и вырастишь ее благонравной, скромной девицей!
– Да! – шепнула я, ласково баюкая двух лежащих у меня на груди детей – мальчика и девочку. – Я согласна! – Я чувствовала, что уже люблю Мириам как родную, ничуть не меньше Люцифера. – Боги послали мне дочку!
И все это время я ощущала на себе неотступный взгляд Генриха – раздевающий, удовлетворенный, собственнический. Отныне я оказалась целиком и полностью в его власти…
– Ладно, – бросила я тоскливый взгляд на размеренно покачивающуюся колыбельку, прислушиваясь к синхронному сопению двух крохотных носиков, – я согласна…
Генрих тут же сделал шаг назад, избавляя меня от неприятной тяжести своего тела и выдыхая столь шумно, будто он только что освободился от некоего неподъемного груза. Неужели он подумал, что победил? О нет, наша битва едва началась…
Я склочно прищурилась, собираясь поторговаться:
– Согласна, но с рядом условий!
– Это еще какие такие условия ты придумала? – угрюмо буркнул барон, усаживаясь в кресло, разливая по бокалам неизвестно кем недопитые полбутылки вина и жестом приглашая меня занять место напротив него. Его загорелый лоб прорезала одинокая упрямая морщинка, карие глаза смотрели крайне настороженно и неприветливо… Я вздохнула, испытывая искреннее раскаяние и сожаление…