– И где мне следует искать эти Плащи? – вопросила я, содрогаясь от подкатившего к сердцу ужаса. – Скажите…
– В алтаре! – Голоса призраков умолкали, становясь еле различимыми. – Если душа твоя чиста, а помыслы благородны, то защитные одеяния братьев Аолы придутся вам впору. Учтите – их всего три, и они чрезвычайно хрупки… – Шепот затих окончательно.
Я с признательностью погладила замок, снова ставший холодным, и рассеянно зашагала к центру дворика, откуда уже струился свет разожженного бароном костра и доносился аппетитный запах жареного мяса. От моего недавнего благодушия не осталось и следа. Судьба опять бросила мне вызов, готовя очередную каверзу. И следовало ожидать, что выбраться из этой коварно подстроенной нам ловушки окажется весьма и весьма непросто…
Они действительно пришли с наступлением темноты – сразу же после полуночи, принеся с собой жгучее дыхание южного ветра, мгновенно чуть не прожегшего меня до самых костей. Костер прогорел и почти погас, прощально отсвечивая несколькими затухающими углями. Мы уютно устроились на широких каменных ступенях, выгодно приподнятых над залитым дождевой водой двором. Ливень гулко барабанил по разноцветной мозаике, изображавшей пожилого седобородого кентавра, церемонно несущего на вытянутых руках что–то серебристое, завернутое в фиолетовые листья какого–то дерева, очертаниями сильно смахивающие на кленовые. Я ни за что не поверила бы в подлинность столь странного растения, посчитав его художественным преувеличением искусного мастера–камнереза, если бы сразу не приметила эту самую диковинку, скромно росшую в уголке храмового сада. Дерево с фиолетовой листвой! М–да, это уже чересчур даже для знаменитой Долины кленов…
Сладко похрапывал завернувшийся в попону Генрих, почивающий глубоким сном вымотавшегося от дня верховой езды человека. Сквозь неумолкающий плеск низвергающейся с небес воды до моего настороженного слуха доносился нудный скрип болтающейся на ветру оконной рамы да близкое уханье вылетевшей на охоту совы. Я зябко поежилась, плотнее заворачиваясь в одеяло и сочувствуя не вовремя проголодавшейся птице. Краем теплой ткани я старательно укрывала загодя разложенное у себя под боком оружие, тщательно маскируя его от ожидаемого врага. И вдруг все звуки стихли… Испуганно замерла рассохшаяся деревяшка, а трусоватая сова будто сквозь землю провалилась, видимо предпочтя загодя убраться подобру–поздорову из столь опасного места. Двор окутала вязкая тишина, засасывающая меня, словно смертоносный болотный омут. Что–то незримое плыло в воздухе, туманом ложась на мои веки, пригибая шею к земле, клоня голову на плечо и настойчиво внушая: «Спи, спи!» Я начала безропотно заваливаться набок, медленно сползая по колонне, зевая и сдаваясь на милость сну. Но меня выручил верный Бес, ночующий под соседним навесом: он заржал громко, пронзительно и предостерегающе. Чуткий конь первым разгадал отвратительную сущность подкрадывающихся к нам тварей, спасая мою жизнь. Я моментально встрепенулась, освобождаясь от чар колдовского наваждения и до крови прикусывая нижнюю губу с немым самоукором: «А ведь меня же предупреждали – говорили, что спать нельзя!»