Тем же вечером, пролистывая документы о правах на квартиру, она поразилась дальновидности родителей. Они вместе с другими жильцами создали кооператив и выкупили жилье еще в восьмидесятых, в те времена, когда учительница музыки и преподаватель муниципального колледжа могли позволить себе подобное приобретение. Сейчас это было бы невозможно – многим соседям пришлось съехать, когда стали перестраивать кондоминиумы и цены в Нижнем Ист-Сайде подскочили до небес.
В тот первый вечер Джой пила дорогое шампанское на пожарной лестнице, и, глядя, как медленно уходит за дома солнце, заливая ее любимый город таким ярким коралловым светом, что Эдвард Хоппер схватился бы за кисть, она поняла, за что пьет – за свое будущее.
Через час зазвонил будильник. Джой отбросила одеяло и села, ее нос учуял аромат свежего кофе. Она любила свои утренние ритуалы: молоть зерна для эспрессо, взбивать молоко в простеньком миксере – но для такого утра, как это, когда знаешь, что тебя ждет напряженный день, придуманы кофемашины с программным управлением. Джой поставила кофе с вечера, запрограммировав время ровно на шесть тридцать. Накинув халат – антикварное шелковое кимоно из ее любимого комиссионного бутика «Дорина кладовка», – она пошлепала в кухню. Серый утренний свет, проникавший сквозь два небольших окна, почти ее не освещал и не нарушал уюта.
Налив себе кофе и приготовив обычный в рабочие дни завтрак – хлопья из разных злаков, залитые обезжиренным молоком и сверху посыпанные льняным семенем и черникой, – Джой вдруг почувствовала тревожное беспокойство. Вообще-то, она умела взять себя в руки перед ответственным мероприятием. Она готовилась все выходные, пересматривая записи и формулируя мысли для презентации, назначенной сегодня на десять. Невозможно подготовиться лучше, невозможно изучить историю, замысел и генеральный план особняка Стэнвей-Хаус лучше, чем она.
Но ей не давало покоя то, что на встрече будет присутствовать Алекс Уайлдер. Она столкнулась с ним вечером в пятницу, уходя из конторы, и все выходные мысли ее то и дело возвращались к этому неприятному обстоятельству. Он-то зачем туда собрался? Он не имеет никакого отношения к реставрации Стэнвей-Хауса! Неужели ему нечем заняться именно сейчас, когда комитет жителей района собирается оспаривать в суде застройку квартала на Канал-стрит? Зачем ему понадобилось совать свой нос в международный проект, когда у него в одном Нью-Йорке шестнадцать объектов на разной стадии готовности, семь из которых он курирует лично?
Еще полгода назад Алекс и близко бы не подошел к конференц-залу, в котором проводит презентацию Джой: он пуще огня боялся дать пищу для слухов, которые и так уже начали просачиваться. Они с Алексом несколько лет успешно скрывали свою связь, пока их случайно не застукала в ресторане одна из секретарш, известная сплетница. Целый месяц, пока он окончательно не порвал с ней отношения – резко, некрасиво, под каким-то надуманным предлогом, – Джой не могла понять, почему коллеги поглядывают на нее с любопытством и подозрением. По крайней мере, хоть об этом теперь можно не беспокоиться.