Джорджетт засмеялась и подставила лицо солнцу. Она всегда немного стеснялась своей бледной кожи, имевшей чуть голубоватый оттенок. Но что-то подсказывало ей, что бородатому и мужественному Джеймсу Маккензи было решительно все равно, загорелое у нее лицо или нет.
– Мне не слишком нравятся эти скучные шляпы, – призналась Джорджетт, поймав себя на мысли, что еще месяц назад ей бы в голову не пришло сказать такое. – И мне не нравятся люди, которые судят о человеке по его одежде или кругу общения.
Глаза Элси округлились. И Джорджетт ее реакция не удивляла – ведь такого рода мысли принято прятать подальше. Высказывать свое мнение о шляпках было так же неразумно и неприлично, как высказываться о бренди или о мужьях.
Тут Элси вдруг улыбнулась, нахлобучила шляпку Джорджетт себе на голову и решительно завязала ленты под подбородком.
– Браво, миледи! – воскликнула она и тут же добавила: – Но я не позволю вам выбрасывать отличную шляпу словно никчемный мусор. – С этими словами Элси решительно направилась к столику, за который и уселась с самодовольной улыбкой.
Джорджетт медленно подошла к столу, за которым сидела ее горничная, делавшая вид, что читает меню, которое держала вверх тормашками. Честно говоря, Джорджетт чувствовала себя очень неловко – вопреки всему тому, о чем она так убедительно говорила Элси. Платье ее испачкалось после поездки в телеге, и волосы немного растрепались, что при отсутствии шляпы было особенно заметно. Утешало лишь то, что на ней были перчатки.
Внезапно котенок заерзал у нее в руке, и Джорджетт почувствовала влажное тепло сквозь тонкую лайку. Она, конечно, поняла, в чем дело, и невольно вздохнула. Можно было обойтись без шляпы или вилки, можно было сесть за стол с бывшей проституткой, но как держать чашку или сандвич рукой в перчатке, пропитанной кошачьей мочой?
Элси зашлась от смеха, когда поняла, что произошло, и замахала руками, когда хозяйка попыталась передать ей обмочившегося котенка. Джорджетт улыбнулась, опустила котенка на стол и, стянув мокрую перчатку, снова взяла котенка – уже рукой без перчатки. Прикосновение нежной шерстки к коже оказалось довольно приятным. Пушистый комочек был крохотным, немного влажным и все еще живым.
И сама она была все еще жива. Жива, несмотря на крайне неприличное поведение Элси, продолжавшей громко смеяться. Несмотря на отсутствие шляпы, перчаток и грязь на платье.
Джорджетт сделала глубокий вдох – и вдруг поймала себя на том, что ей хорошо. Так хорошо, как не было уже много месяцев, возможно – лет.
Они сделали заказ, и им сразу же принесли теплого молока в фарфоровой чашке. Вначале котенок лишь беспомощно тыкался носом в ложку, и Джорджетт испугалась, решив, что бедняга слишком ослабел и не выживет. Она обмакнула в молоко уголок своего носового платка и, сунув краешек котенку в рот, затаила дыхание.