– Где он, черт возьми, ходит?! – Джеймс стукнул кулаком по прилавку с такой силой, что стекла на окнах задрожали.
Уильям выглянул в окно, выходившее на задний двор, и, тихо присвистнув, сказал:
– Посмотри-ка сюда. Может, тебе понравится.
Джеймс шагнул к окну, выходившему в проулок позади лавки. И вид, который ему открылся, вызвал у него сильнейшие позывы рвоты. Там, во дворе, стояли бочки с мясными обрезками, над которыми тучами роились мухи; и куда бы ни упал взгляд – везде была кровь и сгустки чего-то такого, о чем не хотелось и думать. Джеймса чуть не вывернуло наизнанку. «Неужели и Цезарь… здесь?» – подумал он, содрогнувшись.
Уильям же пристально всматривался в освежеванную тушу, что висела на крюке, прикрепленном к цепи, протянутой через проулок.
– Похоже это на конину? – спросил он наконец, пытаясь мысленно воссоздать прежний облик животного по очертанию туши.
– Полагаю, это говядина, – сказал Джеймс и закрыл глаза, не в силах спокойно смотреть на красное с белыми прожилками мясо на ребрах. «Господи, сделай так, чтобы это действительно оказалась говядина!» – мысленно взмолился он.
Внезапно на них упала чья-то тень, и Джеймс стремительно обернулся. В дверях стоял мясник.
– Здравствуй, Макрори, – медленно проговорил Джеймс.
– Здравствуй, Маккензи. – Мясник осклабился, обнажив воспаленные десны там, где совсем недавно были передние зубы.
Джеймс невольно вздохнул: ему стало стыдно. Ведь это он вчера выбил Макрори зубы. Он как-то забыл об этом, переживая из-за Цезаря. И сейчас Джеймс решил, что должен принести мяснику свои извинения, но…
Проглотив подступивший к горлу рвотный ком, Джеймс проговорил:
– Мой конь вчера пропал. Ты что-нибудь о нем знаешь?
Макрори прищурился и с задумчивым видом почесал поросшую щетиной щеку.
– Ну, лошадей я вижу много. Какая из них была твоя?
«Была? Он сказал «была»?!» Боль острым ножом пронзила сердце Джеймса.
– Я говорю о жеребце. Гнедом жеребце с белой звездой на лбу и белыми носочками на задних ногах. Больше семнадцати футов в холке. – Джеймс снова вздохнул и добавил: – Он породистый, и нельзя…
– Я не торгую кониной, – оскорбленным тоном заявил мясник. – И мне не нравятся покупатели, которые заглядывают на задний двор моей лавки. Это плохо для торговли.
Макрори вновь перевел взгляд на мрачного мясника. Наверное, в его словах была логика. Джеймс не был уверен, что после созерцания туши на задворках лавки сможет когда-нибудь прикоснуться к мясу – даже если это будет говядина, а не конина.
Собравшись с духом, Джеймс заявил:
– Я знаю, что Дэвид Камерон продал тебе черную кобылу. Ему нет смысла врать. Так что если ты не торгуешь лошадьми…