– Когда Джеймс Гамильтон убил графа Морея, Гамильтонов почти сразу же осадили люди короля. Они нигде не могли укрыться. Но Мэтью удалось сбежать, и он приехал за мной в Рэт. Мы отправились во Францию, в деревню, где жила когда-то старая Жанна.
– Почему вы не вернулись в Дун? – тихо спросил граф.
– Мэтью считал, что в Дуне ему не рады, – ответила Агнес, опустив глаза. – Я умоляла его вернуться, но он отказывался. Сказал, что во Франции мы начнем новую жизнь. Он был управителем большого замка, а если уж было бы очень туго, мог стать наемником. Но мы так и не добрались до Харфлера, деревни Жанны. Даже не выехали из порта, где сошли на берег. Хотя денег у нас было мало, удалось получить убежище в портовой таверне. Но там Мэтью услышал, как какие-то матросы поносили его королеву. Называли шлюхой. Мэтью ввязался в драку…
Прекрасные голубые глаза Агнес наполнились слезами.
– Его… его убили. Перерезали горло и оставили умирать у меня на руках.
Она тихо заплакала.
– Когда они попытались ограбить его, я принялась визжать что было сил. Хозяин гостиницы и его люди сумели меня защитить, и наши жалкие деньги остались целы. Большую часть я истратила на то, чтобы похоронить Мэтью на церковном дворе, и заплатила священнику, попросив помолиться за него. Потом нашла судно, которое привезло меня обратно.
– У тебя хватило денег? – спросила Анабелла.
Агнес вспыхнула и ответила не сразу. Все терпеливо ждали, что она скажет.
– Спасибо за то, что позаботилась о христианских похоронах для Мэтью, – сказал ей граф. – Сожалею о той боли, которую он тебе причинил.
Агнес молча смотрела на него. Он увидел в ее глазах гнев и печаль.
– Каким-то чудом я нашла судно, идущее в Лит. Сказала капитану, что муж только что умер, показала несколько оставшихся монет. Пообещала оставаться на палубе и питаться объедками со стола.
Он предложил другие условия, от которых я сначала отказалась, но проведя две ночи на ветру и дожде, ослабела и поняла, что непременно заболею и умру, если проведу еще одну ночь на открытой палубе. Он был добрым человеком, а я давно не девушка.
Жена лэрда побелела. Анабелла поспешно сжала руку Агнес. Та бросила благодарный взгляд на сестру и продолжала:
– Когда мы добрались до Лита, я продала башмаки, чтобы купить хлеба. На борту я почти ничего не ела, потому что мой желудок – плохой моряк. Я шла, шла и шла, пока местность не показалась знакомой. Миновала много сожженных домов и деревень: очевидно, там жили сторонники Гамильтонов. Три дня назад хлеб и деньги кончились. Я тайком ночевала в сараях, где могла красть яйца и пить их сырыми. А потом, слава богу, добрела до Рэта. Временами я думала, что никогда не увижу дом и родных.