— Ну, рассказывай, что с нашим князем приключится, — миролюбиво предложил дьяк, — а мы тебя послушаем, да и решим, что с тобой делать.
— А что я могу сказать нового, — сказал я, — сами знаете, что междоусобица привела к монголо-татарскому игу. Да и сейчас ханство Казанское вас не шибко жалует, грабит пограничные земли, а людей захваченных в Кафу продает. Разве не так? Так. А короли западные как на Русь смотрят? Как на свою будущую вотчину, а на Руси нет закона о престолонаследии, и поэтому все стараются великими князьями стать. И князь Василий Васильевич тоже не будет исключением.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился дьяк. — Ты никак ведун и со старыми богами общаешься.
— Никакой я не ведун, — открестился я от такой чести, — есть такая наука — история, так вот она и рассказывает, что до нас было.
— А наука твоя не сказала, кто я такой? — поинтересовался дьяк. — Ну-кось, расскажи мне, кто я такой и что мне уготовано?
— О тебе, дьяк, история совсем молчит, — сказал я, — ничего про тебя не прописано, кто ты, как прозвище твое и какие у тебя заслуги перед князем. Как будто тебя вообще и не было.
— Как это не было? — подскочил дьяк. — Да я думной дьяк Рябоконь, меня в других царствах люди знают, все грамоты мною скрепляются, я всех послов и посланников принимаю, да я…
— Не прописано про тебя ничего, дьяк, — сказал я примирительно, — и про Симеона тоже ничего не прописано. Историю пишут люди, да вот только пишут они о своих начальниках, которые право имеют людей казнить или миловать, начинать войну или заканчивать, подати увеличивать или уменьшать, школы открывать или закрывать, а о других так прямо и пишут — другие.
За столом воцарилось молчание.
— Ладно, — как-то нехотя сказал дьяк, — я ужо писцам внушу, чтобы титло мое и прозвище прописывали почаще, чтобы потом про меня прочесть могли. Так что ты предлагаешь, чтобы князя нашего спасти?
Наивные люди. Пытаются обойти историю и судьбу. Что в судьбе прописано, то так и будет. Не мытьем, так катаньем, но все исполнится.
Тут как-то мне рассказывали про мужика одного, который два раза стрелялся, и пистолет два раза давал осечки. Вот мужик тот уверовал, что его Бог или по его поручению ангел-хранитель хранит и стал куролесить по-всякому. И что вы думали? Напился пьяный и замерз в сугробе. Не иди поперек судьбы. А если я это им и скажу, что от судьбы не уйти. Ведь прикончат как заговорщика против князя.
— Надо готовить шар воздушный, — сказал я, — чтобы князя от убийц увезти в безопасное место, где бы он смог силы собрать и заговорщиков призвать к ответу.