– А это необходимо? – наконец спросил он. – Может, какие-нибудь печатные пособия?
– Я хотела бы попробовать на себе, – упрямо сказала я.
– Тебе что, это нравится? – немного напряженно поинтересовался господин Ито, видимо, испугавшись, что я захочу, чтобы он периодически меня связывал.
– Не пробовала, поэтому наверняка сказать не могу, Ито-сан, – рассмеялась я.
– Ох, Таня, Таня! – тоже засмеялся он. – И что только ты придумываешь!
– Мне это нужно для важного дела, – сказала я, думая о детдоме, которому Павел Николаевич обещал помочь. – И я полагаю, что мне хватит и одного сеанса, чтобы вникнуть в суть процесса.
– Хорошо, – наконец решился господин Ито. – Но прошу тебя, об источнике своих новых знаний никому никогда ни слова!
– Обещаю, – тут же став серьезной, сказала я.
Мы договорились, что я поеду к мастеру, когда он мне позвонит и назначит встречу. Это произошло через два дня. Я без опозданий явилась в полдень по указанному адресу. Дом был обычной высоткой возле метро «Полежаевская». Пока я поднималась в лифте на четвертый этаж, терялась в догадках. Но когда мастер открыл мне дверь квартиры, я открыла рот от неожиданности. На пороге стоял господин Кобаяси в коротком темно-синем кимоно и спокойно мне улыбался. Вот этого я никак не ожидала.
– Здравствуй, Таня, – ласково произнес он. – Проходи.
Я замерла на пороге, чувствуя замешательство и желание немедленно уйти. Он, видимо, понял.
– Тебе нужна консультация? – спросил он. – Я – мастер шибари и обучался этому сложному искусству в Токио.
– Но вы же секретарь посольства, – растерянно сказала я, снимая туфли.
– Одно другому не мешает, – тихо засмеялся он. – Шибари – это стиль моей семейной жизни и гарантия ее долговечности.
«Вот, значит, как! – удивилась я про себя, вспомнив бледное лицо госпожи Кобаяси. – Кто бы мог подумать, что эта дама – мазохистка!»
– Но это секрет, – добавил он, серьезно на меня глядя.
– Да, господин Ито предупредил, – ответила я, проходя в комнату.
Она была небольшой и выдержанной в сугубо японском стиле. На полу цветные циновки, у стены раздвижные ширмы и напротив двери ниша токонома, в которой висела старинная на вид гравюра в жанре сюнга[29] с изображением девушки и юноши, лежащих рядом. Верхние части их тел были скрыты складками цветной одежды, а нижние – обнажены. Несоразмерно большой «нефритовый стебель» юноши входил наполовину в «яшмовые ворота» девушки, хорошо видные между ее широко раздвинутых, согнутых в коленях ног.
Я отвела взгляд от картины и заметила в углу комнаты длинный узкий шест, закрепленный вертикально от пола да потолка. На низком бамбуковом столике, стоящем недалеко от шеста, были аккуратно разложены в ряд цветные веревки. Тут же находились несколько плеток.