Купец с приказчиком, услышав слова верхового, кинулись к тарантасу и умчались, нахлёстывая коня. Писало и вощёная дощечка сиротливо валялись на палубе.
— Снимаемся со швартовых, уходим! — заорал я.
— Э, Юра, зачем торопиться? Пожар далеко, мы на воде, — до нас огонь не доберётся.
— Коли жизнь дорога, выполняй без разговоров. Моё предчувствие меня никогда не обманывало!
Не мог же я им сказать, что Москва выгорит вся — уцелеет лишь Кремль с митрополитом Кириллом, со святынями и казною, да несколько каменных зданий. Воинов, беженцев и городских жителей погибнет более ста двадцати тысяч, и вся Москва превратится в огромное пепелище, заваленное трупами. Иван Грозный после ухода татар прикажет жителям уцелевших сёл очистить город от трупов, сбросив их в реку, и от множества смердящих тел Москва–река встанет.
Хан Девлет–Гирей, со злорадством наблюдавший за гигантским пожаром с Воробьёвых гор, уйдёт к себе в Тавриду, по пути разорив русские сёла и городки и угнав полона более ста тысяч.
Царь Иван меж тем прятался на Ярославщине, пируя с приближёнными и со страхом ожидая ужасных известий о падении Москвы.
Да скажи я им такое, Фрол бы меня первый зарубил, и кормчий ему даже и мешать не стал бы.
Я немедля перерубил саблей канаты, судно стало под напором течения отходить от причала.
— Акакий, к рулю! Фрол, давай ставить парус!
В решительную минуту мои сотоварищи не стали мне перечить или спорить, хотя я не был владельцем судна или капитаном. За время плавания товарищи мои уже узнали меня и поняли, что без необходимости я не решусь на быстрые действия.
Судно пошло против течения — медленно, значительно медленнее, чем мне бы хотелось.
— Фрол, поднимай второй парус!
С непривычки мы долго возились — не хватало сил тянуть такелаж, но всё‑таки удалось поднять парус наполовину. Судно пошло быстрее. Я с тревогой оглядывался назад — теперь был виден не только дым, но и высоко вздымающиеся языки пламени.
На улицах появились мчащиеся во весь опор всадники, сбивающие людей, которые пока ещё жиденьким ручейком бежали по улице. Сзади послышался гул — страшный, всё нарастающий.
— Акакий, справа пошли Котельнические переулки — я жил в Москве, знаю. Сейчас справа будет Яуза — сможешь повернуть?
— А то! Малый парус уберите только, потом опять поднимете.
Мы с Фролом опустили парус, судно послушно замедлило ход, и кормчий навалился на рулевое весло. Судно повернуло, слегка накренившись, и чуть не чиркнуло бортом о близкий берег. Не широка здесь Яуза, но у неё есть одно преимущество, в отличие от Москвы–реки. По Яузе мы выберемся из столицы на северо–восток, тогда как если бы продолжили путь по Москве–реке, выбрались бы аккурат на запад. Как раз в это время южные и западные земли под Москвой были заняты воинством крымского хана Девлет–Гирея, собравшего под своё знамя и турецких янычар, и ногайцев. Сила вражеская стояла под Москвой большая.