Я с энтузиазмом берусь за дело и иду на стажировку к осужденному из другого отряда. Многих я знаю по карантину, многие знают меня по слухам. Мой наставник интересуется: «А правда, что у тебя на лицевом счете миллион лежит? А правда, что тебя сам хозяин вызывал и просил эти деньги отослать обратно?» Я улыбаюсь и говорю, что это бред. Саша разочарованно и недоверчиво смотрит на меня. Он осужден за убийство. Москвич, когда-то занимался футболом и играл запасным в каком-то запасном составе «Спартака». Здесь он звезда. Швейную машинку я вижу первый раз в жизни и жадно ловлю каждое его движение. Он делится со мной секретами мастерства. Саша делает составную часть фуражки, пришивая околыш к стойке. У него план и норма выработки, и я сажусь за его машинку только во время перекуров. Быстро сориентировавшись, я прошу другого осужденного дать мне возможность учиться шить на его машинке. Он соглашается. Так, бегая от одной швейной машинке к другой, я постигаю секреты швейного дела.
В двенадцать – обед, в три – окончание работы. Открываются ворота, и после обыска мы строем идем по отрядам. В четыре часа – проверка, после которой наступает свободное время. Можно сидеть, читать, пить чай. Можно выйти в локалку и позаниматься спортом. Это я и начинаю делать. В голове одна мысль: «Не терять времени даром, каждую свободную секунду, каждую минуту проводить с пользой для себя». К сожалению, свободного времени у меня немного, и в основном я вынужден заниматься бессмысленными делами.
После легкой разминки в спортгородке я пробиваюсь в разбитый умывальник о шести кранах, где с удовольствием умываюсь по пояс.
Ужин, опять час свободного времени, отбой. День пролетает как одно мгновение.
Я плохо сплю и часто просыпаюсь. Каждое утро встаю и невыспавшийся, как зомби, повторяю все, что было вчера. День последующий похож на предыдущий как брат-близнец. Я не могу вспомнить, когда и что происходило. Исключение – суббота и воскресенье, когда промзона не работает. Я начинаю ждать выходных. Время идет быстрее.
Чтобы не толкаться в умывальнике после подъема, я встаю на полчаса раньше и иду умываться ледяной водой. Горячей воды в отряде нет. Когда все зэки идут умываться, я заправляю кровать.
Я начинаю привыкать к жизни отряда. Мне нравится учиться шить, что не ускользает от внимания приглядывающей за мной администрации. Кому-то не нравится, что мне относительно хорошо. Меня переводят на другой участок. Теперь я упаковщик шапок. Шапки шьют в смежном цехе – на любой вкус, в огромных количествах. Мы заваливаем шапками заключенных и закидываем ими военных. Я едва успеваю обстригать нитки, причесывать железной щеткой и складывать шапки в сделанные мною коробки. Конвейер работает безостановочно. В воздухе витают облака пыли и синтепона, дышать нечем. Шапки мне начинают казаться живыми существами, они ползут на меня со всех сторон. Стоит мне только отойти на несколько минут в туалет, как я с ужасом обнаруживаю на рабочем столе целую гору шапок. Я не знаю ни минуты покоя, а тем более отдыха.