— Тебя можно вести на прием к Господу Богу. Только вот выпьешь это, — и он показал синенький пузырек, — и у тебя будет свой код и биография, а то тебя любая машина остановит и произведет допрос с пристрастием. Торопиться нам некуда. Я обычно созерцаю красоту по нескольку дней подряд, так что меня никто не хватится, а твоя биография в тебе должна укрепиться и достичь симбиоза с твоим организмом.
— Какая биография? — не понял я. Я действительно ничего не понимал. — Я выпиваю твою микстуру и становлюсь другим человеком?
— Не волнуйся, это не та микстура, которая меняет личность, — сказал Алекс, — это палёный препарат, на какое-то время в тебе образуются данные другого человека, но ты помнишь, кто ты есть. У нас многие такое пьют, чтобы Господь Бог не принял меры за инакомыслие и не заставил выпить микстуру, превращающую тебя либо в животное, либо в учителя по воспитанию подрастающего поколения.
— Подожди, сказал я, — если у нас много времени, то ты, может быть, разъяснишь мне, где я нахожусь, что у вас происходит и вообще? У нас ничего подобного не было.
— А у тебя какой год был по новому летоисчислению? — спросил Алекс.
— А с какого времени вы считаете свое летоисчисление? — спросил я.
— Как с какого, — возмутился мой куратор, — с Рождества Христова.
— Ну, если с этого, то у меня был две тысячи четырнадцатый год, — сказал я.
— Так-так, — что-то бубнил про себя Алекс, открывая квадратики на своем планшете. — Ты жил во времена империй. Российская империя, германская, американская, китайская, индийская, французская, египетская, испанская, украинская, польская, венгерская, бразильская, мексиканская, канадская, африканские…
— Стот-стоп, — остановил я его, — какие бразильские и мексиканские империи, польская, например? Такой империи вообще не было. Китай тоже империей никто не называл, а Украину тем более.
— Это по-вашему не было империй, а по-нашему было, — парировал Алекс. — Понимаешь, в начале двадцать третьего века создалась ситуация, когда сверхдержавы еле сдерживались от того, чтобы не броситься друг на друга для расширения рынков сбыта своей продукции и усиления своего влияния на малые государства. Когда рядом живут три огромные собаки, то когда-нибудь они вцепятся друг другу в горло, потому что они всегда считают, что у кого-то из них чашка мельче, кусок одному лучше, а другому похуже. А затем эти собаки бросятся пожирать всем малых собачек. Вот и получается, что все довольными быть не могут.
— Кого это назвал огромными собаками? — спросил я, внутренне подозревая тех, о ком идет речь.